– Полиция ничего не может сделать, – сказал он. – Они не хотят всех перепугать. Но Крис проверил Закари, тот в порядке. Он дома, с бойфрендом мамы.
– Так это все?
Олли сжал челюсти.
– Да.
– Я думала, они отправят патрульную машину, чтобы присмотреть за ним, или типа того.
– Может быть, они бы это сделали, если бы в участке работало больше народу или было больше доказательств. Но у них мало людей, и теперь им придется следить за мемориалом. Крис уже там.
Плечи Макани опустились:
– Я сообщу Дэрби и Алекс.
Ответ Дэрби был мгновенным:
Но мы только что его видели!
Ее дыхание оборвалось:
Да, мы видели, как он идет к Главной улице. Тут ТОЛПЫ людей. Я только что высадил Алекс, так что я найду его, чтобы убедиться, что он понимает, насколько все серьезно!
Не надо!!! Что если Дэвид следит за нами?? Мы поможем тебе!! Скоро будем!
Олли читал сообщения через ее плечо.
– А как же бабушка?
Макани остановилась на полпути к двери. Она поклялась не обманывать бабушку. Какое оправдание она сможет придумать для того, чтобы покинуть больницу прямо сейчас?
– Мы отправим сообщение медсестрам, – сказал Олли, разгадав ее встревоженное выражение лица. – Скажем, что хотели отдать дань уважения, встретимся с моим братом и вернемся, как только все закончится. Это не ложь.
Это была не она. Но все равно их действия казались неправильными.
Закари Луп был под кайфом. Он пришел к мемориалу только потому, что это лучше, чем сидеть дома, с маминым распутным бойфрендом. Закари видел ненависть, загоравшуюся в глазах Терри каждый раз, когда Эмбер отворачивалась. Какой человек будет ревновать к сыну подруги? Какой человек будет чувствовать угрозу из-за этих отношений? Закари молился, чтобы Эмбер хватило ума не выходить замуж за Терри. Первый отчим Закари был достаточно плох. Сейчас он избивал другую семью.
Черные атласные ленты, развевающиеся на прохладном ветерке, были привязаны ко всем телефонным столбам на Главной улице. Марширующий оркестр готовился к выступлению на парковке супермаркета. Одни дудели в медные духовые инструменты, другие стучали по большим барабанам. Повсюду были расставлены полицейские патрули. Причудливая улица была заполнена местными, гудевшими от ярости и несправедливости, и всевозможными СМИ, бросившимися в Небраску, чтобы сделать репортаж.
Мемориальная служба должна была стать благородным напоминанием о жертвах, но даже Закари видел, что происходящее больше напоминает митинг протеста. С самодельной сцены – грузовика с безбортовой платформой, припаркованного перед старым банком, директор Стэнтон кричал толпе:
