– Несмотря на то что на твоем лбу тоже было написано оскорбление? – спросил Олли.
– Они думали, что про меня это справедливо. – Макани подняла голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. – Ведь именно я взяла нож.
Она получала тысячи сообщений с угрозами от одноклассников, соседей и незнакомцев, которые вымещали на ней свое негодование. С нее хотели снять скальп, изнасиловать, убить.
Как тебе не стыдно?! – писали в интернете. – Почему ты все еще не покончила с собой? #ПлавающиеШлюхи #KonaGate #КомандаСовершиСамоубийство
Макани долго спала и без цели бродила по дому. Поток брани был бесконечным. Иногда она испытывала боль оттого, что именно ее выставили виноватой, но чаще всего казалось, что у них есть на это право. Она не знала, что делать, куда идти и с кем говорить. Ей все еще хотелось позвонить Жасмин, единственному человеку, который всегда понимал ее, вот только как раз этого человека Макани и подвела.
– Я написала Жасмин длинное письмо с извинениями – настоящее письмо на бумаге – и отправила. Она так и не ответила, но я бы и сама поступила так же. В это время мои родители наняли адвоката, который запретил связываться с Жасмин. А потом меня попросили возместить убытки.
Когда Макани увидела, что ее друзья не понимают, что это, она объяснила:
– Меня попросили заплатить за профессиональную стрижку. – Она покачала головой. – Словно это могло что-то изменить. – Макани заплатила бы любую сумму, если бы ее попросили. Она бы отрезала собственные волосы на всю оставшуюся жизнь.
– Так что случилось? – Рука Олли больше не лежала на ее спине, но он по-прежнему сидел рядом. – В твоем деле все еще записано «нападение»?
– Нет. Где-то месяц спустя прокурор округа отменила обвинение, и меня оправдали.
– Должно быть, это стало таким облегчением, – выдохнул Дэрби.
– Не очень. Я чувствовала, что это заслуженно. А потом прокурор округа допустила ошибку, рассказав репортеру, как мне жаль, что я так поступила, но «одна ночь веселья не должна разрушить жизнь». Она использовала фразу «дети есть дети».
Все поморщились.
– Ага, – сказала она. – Соцсетям это не понравилось.
Общественность хотела наказания для Макани. Они стали писать еще яростнее, еще возмущеннее. Увеличилось число угроз расправы. Реакция приняла катастрофические масштабы.
Лицо Олли помрачнело, но он смотрел на нее с пониманием, а не с осуждением. По крайней мере, Макани на это надеялась, когда он спросил:
– Как ты оказалась здесь? Когда поменяла фамилию?
