– Я пришла вовремя, как обычно, – продолжала оправдываться сиделка. – Я должна была помочь Михаилу Семеновичу искупаться днем. Но он, видно, устал меня ждать, он начал без меня… и просто… просто уснул…
– Он не просто уснул! Вон там, – Никита указал на гостиную, – на столе валяется упаковка от снотворного. Мой отец напился снотворного и пошел принимать ванную? И это не самоубийство?
– Это не снотворное, Никита Михайлович. Это обезболивающее с успокоительным эффектом. Ваш отец регулярно принимал его, просто… не так много.
– Тогда почему он принял столько сегодня?
– Наверно, боли усилились, – пожала плечами сиделка. – Он уже сталкивался с таким, просто вам не говорил.
– Почему?
– Вы же его знаете… Он никому никогда не жаловался. Даже я знала просто потому, что находилась рядом, все видела. Но он не говорил мне об этом.
Тут она подметила верно – его отец был именно таким человеком. Сильным, терпеливым. Слишком гордым, чтобы убить себя! Однако Никита вынужден был признать, что за последний год старик сильно сдал. Иногда его отец забывал самые банальные вещи, делал типично стариковские глупости.
Он мог отсыпать себе больше таблеток, чем назначил врач. Он всю жизнь верил, что он умнее других, так почему теперь, на склоне лет, он отказался бы от этого убеждения?
Он мог после этого направиться в ванную до того, как пришла сиделка. Он вообще не хотел, чтобы она помогала ему в таких вещах, это Никита настоял. Если обезболивающее подействовало, старик решил, что способен позаботиться о себе. Она вряд ли вспомнил, что может заснуть.
И все равно Никите не хотелось принимать эту версию – такую простую и бездарную. Его отец был великим человеком и заслуживал великой смерти. Он мог проиграть бой старости, но не так, не убив себя по глупости.
Однако как Никита ни старался, подвоха он не находил. Предсмертной записки нигде не было. Телефон отца был включен, он мог позвонить и позвать на помощь, но не позвонил. Значит, считал, что помощь ему не нужна.
Но это все так, на первый взгляд. Полиция этим делом не заинтересовалась, да Никита и не настаивал на их помощи. Он собирался прислать сюда своих людей уже этим вечером. Пусть проверят все, снимут отпечатки, узнают, кто приходил к отцу незадолго до смерти. Никита только сейчас понял, что почти ничего не знал о жизни старика в эти годы.
– Никита Михайлович, я могу идти? – робко напомнила о себе сиделка.
– Вали, – отмахнулся Никита. – Окончательный расчет получишь на карточку. И не болтай о том, что здесь случилось!
