И как бы сильно Бен ни пытался не внимать ему сейчас, чувство, что счастье утекает сквозь пальцы, как песок, подстегивает его. Но он еще не провалился по всем пунктам.
— Послушай, мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь! Да, мы знакомы всего ничего, и это похоже на безумие. Наверное, ты думаешь, что я сошел с ума. Но дай нам шанс. Поехали со мной. Я останусь уладить здесь все твои дела, дам времени, сколько потребуется. Если у тебя нет загранпаспорта, я помогу его оформить…
Но чем больше он говорит, тем упрямее делается выражение ее лица. Будто он мошенник и предлагает ей сомнительную сделку.
— Почему? — спрашивает он яростнее, и чем больше он страшится ее ответа, тем громче звенит у него в голове и тем сильнее распирает грудь.
Но Рей, в отличие от него, еще ничего не понимает, хоть и смотрит на него с осторожностью и замешательством, хмуря свои прекрасные гордые брови.
Она задумывается о чем-то, плотно сжимает губы, подбирает с пола блокнот и неумело скребет на одном из листов пером. После чего вырывает и протягивает тот ему.
Бен смаргивает и читает:
«Здесь мой дом. Я не могу бросить то, что мне дорого».
А его, значит, — может.
— И что именно тебе дороже всего здесь? — спрашивает он дрогнувшим голосом. — Твои друзья? Работа? Этот дом? Что?!
Голос поднимается, и последнее слово он выкрикивает, заставляя ее вздрогнуть, но не отступить. Брови сходятся над переносицей, она начинает сопеть громче, но вовсе не от злости, а от возмущения.
Бен до крови закусывает губу.
* * *
Острым музыкальным слухом Рей различает тот ужасный звенящий звук, характерный для подобной тишины. И чем роднее человек, с которым делится на двоих эта тишина, тем более мерзким он выходит.
Бен прожигает ее злым, но таким нуждающимся взглядом.
Он задал ей вопрос, и Рей обводит взглядом комнату. Друзей, близких, настоящих — чтобы делиться секретами, чтобы сидеть за бокалом вина допоздна на кухне, чтобы вместе радоваться и горевать, — у нее нет. Люди появляются в ее жизни и исчезают так же быстро и легко, как каждый год сменяется листва на бульваре под окном.
Работу она любит. Как любила бы любую другую, где бы пахло приятно и можно было бы работать руками.
Но дом. И этот город…
Нет, она не может.
— Так что тебе дорого? — удивительно спокойным голосом спрашивает Бен.
Она всплескивает руками, темпераментно объясняя тем самым: «Все!» Ей самой до нелепого смешно, что приходится объясняться с ним на столь глубокие темы, о которых она и сама никогда не задумывалась.
