— И ты ничего не помнишь из своего детства? То есть, может быть… Что-то особенное, запоминающееся…
— Мне тогда был всего годик, — усмехнулась, смотря на него с откровенной иронией. — Не смогла бы, даже если бы очень и захотела.
— А как на счёт родственников? — продолжал свой расспрос мужчина, не позволял мне, как следует поесть. Сама не знаю, откуда вдруг у него возникло такое любопытство к моей персоне, учитывая, что о себе он так сильно не распылялся.
— Я росла в приюте и не знаю ничего ни о родных матери, ни о родных отца. Как я уже тебе сказала, ни с кем не общалась и вряд ли смогу.
— И не одиноко тебе жить здесь совсем одной? Наверное, с единомышленниками и людями, которые тебя понимают, было бы проще. — уже в конец забыв о еде, мужичина в наглую уставился на меня, продолжая свой «допрос».
— Я не одна. У меня есть Клер… Если ты, конечно, не хочешь заманить в секту! — кажется, мой ответ был совсем не таким, на который ожидал Макс. Или же дело в том, что тот имел в виду что-то другое. Не знаю, но от того, как сошлись его брови на переносице, а уголки губ дернулись в насмешливой улыбке, во мне снова заиграла кровь.
— Вам всё понравилось? — к нам снова подошла красивая официантка, забирая пустые тарелки. Моя волчица не смогла оставить без внимания тот факт, что Макс ни разу за сегодняшний вечер на нее не посмотрел.
— Более чем, — наконец поднял на неё Максвелл холодный, пустой взгляд, от которого моя волчица откровенно завиляла хвостиком. Не знаю, было ли этого его способом произвести впечатление на меня, но в такие моменты я ощущала себя желанной до безумия. Желанной мужчиной, от которого сходила с ума сама же.
— Могу я принести десерт?
— Да, пожалуйста, — я вскинула голову, провожая девушку довольной улыбкой и уже через несколько секунд получила на стол свою красоту. Шедевр кулинарного искусства, который мужчина выбрал для меня.
Велюровая чаша из красного бархата была увенчана шоколадной шапочкой и золотой крошкой, что отдавала приятным солнечным блеском каждый раз, когда на неё падал радужный свет хрустальной люстры. Я смотрела на сливочный крем сквозь небольшие цветочные вырезы в тонком шоколаде, сжимая в руке серебряную ложечку, и всё ещё не решалась прикоснуться к нему, нарушая всё это великолепие.
— Что-то не так? — поинтересовался Максвелл, снова уловив моё внутреннее беспокойство. — Тебе не нравится?
— Нравится… Очень нравится! Я ещё никогда не видела ничего красивее, — честно призналась, поглаживая золотой шоколад металлическим кончиком. — Просто десерт больше напоминает музейный экспонат. Так и вижу рядом табличку: «Руками не трогать!»
