— Роман, ты? — окликнули его. Это было настолько неожиданно для Романа, что он присел, а потом вдруг бросился бежать домой.
— Роман, чего не спишь? — спросил отец. — Ложись, завтра на работу. Ты весь в мать. Нервный. Нервы шалят?
— Да нет, — отмахнулся Роман.
— Ты сызмальства нервный. Помню, в третьем классе семь двоек получил, три месяца не отвечал, упрямился. Помнишь?
— Помню хорошо.
— Ну вот и ложись спать, а к Кутеповым завтра сходишь.
Роман лег на печку, укрылся с головой, долго лежал и где-то за полуночью понял, что все равно не заснет. «Как же так, — думал, — все считают меня настоящим парнем. Скруполева даже говорит, что вверит на все лето мне Николая и будет спокойна, а я пробежал мимо утопающего. Как же так? Ни разу не приходилось краснеть за себя, а тут вдруг… Видать, я не тот человек». Ему стало стыдно за себя, горько, обидно. Он в эту минуту презирал себя так, что даже заплакал.
— Ты чего? — спросил громко отец и встал. Роман всхлипнул и стих.
Отец подошел к нему и сел рядом на печи.
— От тоже, — сказал он тихо. — Ну что ты? Мать вспомнил?
Говорил отец с Романом, как с ребенком, в его голосе слышалась не только жалость — участие… Ох, как ненавидел Роман себя сейчас. Тут же решил, что завтра поедет к Скруполевым и все расскажет. Пусть знают, кто он!
— Ну-ну, — говорил отец, — мать жалко. Что поделаешь? Мне тоже.
— Да нет, — отвечал Роман, — я все знаю. Мать здесь ни при чем. Тут другое. Я видел, как она тонула, — Роман сказал и стих, тихонько всхлипывая, и ждал.
— Кутепова, — спросил отец, — что ли?
— Ну она, а кто еще?
— А-а-а, — протянул отец, медля и потом спрыгивая с печи. — Как так?
— Торопился и не думал, что она утонет. Катер увидел, а он не подобрал.
— А-а-а, — протянул отец, гася папиросу. — Вишь как? Такое не поймут: не захотят.
— Я не думал, — повторил Роман и понял, что выходит, будто оправдывается, хотя ему вовсе этого не хотелось, так как сейчас, когда он вполне откровенно себя ненавидел, ему нужно было, чтобы отец на него накричал, обругал: в горе, в обиде на отца ему стало бы легче.
— Завтра обкумекаем, — сказал отец. — Раз не виноват, неча беситься. Спи — и все.
Утром Роман пошел на работу. Кругом только и говорили о Наденьке Кутеповой. Роман, работавший на закладке заливного бута под зернохранилище, молчал, когда заходил разговор о Кутеповой, краснел, а вечером решил, что нужно уехать из села, так дальше продолжаться не должно.
— Куда уедешь? — спросил отец тихо и настороженно. — Неча ехать.
