— Не оригинальная мысль. Как-то я слышал более лаконичный вариант: «весь мир — бардак, все бабы — шлюхи, солнце — долбаный фонарь, счастье в труде, остановите Землю, я сойду!»
— Вот именно. Безысходность. Для умного человека просто моральный тупик. Только став быдлом, обретёшь суррогат счастья.
— А что такое счастье?
— Для каждого оно своё. Для амёбы — тепло и пища. Для умного человека нечто сугубо индивидуальное, не беря в расчет мысли тех, у кого с головой не в порядке. Конечно, мечтать о высоком или чём-то грандиозном, престижно, но маловероятно в плане исполнения. Даже великие люди не мечтали сразу стать теми, кем стали. Например, Билл Гейтс хотел стать поваром, а Мадонна продавцом в конфетной лавке. Поэтому в промежутке, где и обретается девяносто девять процентов искателей, от «А», амёбы, до «Я», личного моего эго, это и есть такие простые вещи, как уют, удовольствия и безопасность. В бесконечной вариативности индивидуальностей. Не то, чтобы я мечтал о чём-то другом, о чём-то сверхъестественном, но вот хоть бы раз приблизиться, ощутить, запомнить, вот оно, счастье, вот так оно выглядит, этого и близко не было. Ведь мало того, что счастье есть состояние мимолётное, как оргазм в грубом сравнении, так меня угораздило родиться фригидным в этой экстраполяции. А становиться скотом, чтобы жевать комбикорм квазисчастья, уже не хочется. Лучше уж пусть так, чем самообман и окончательное разочарование.
— Все живут надеждой, — нейтрально согласился шофёр, — поверь, каждый, с кем я общаюсь, непременно питает это чувство. А от надежды до мечты меньше полшага. Так что ждать счастья, пусть не особо рассчитывая на его приход, вполне естественно. Просто это такая гражданская позиция. Назовём её, пассивная. Но ты же не об этом хотел рассказать?
— Да меня несёт в разные стороны, поток сознания. Накопилось много в душе, а высказать откровенно некому. Кругом теперь не то, что враги, а, скажем так, люди, в надёжности которых я сомневаюсь в малой или большей степени.
— И как же так вышло?
— Могу и рассказать.
«Ока» остановилась на переезде, как раз перед опустившимся красно-белым полосатым шлагбаумом. Тревожно и нудно бренчал звуковой оповещатель. Протащилась сцепка из двух локомотивов, и загрохотали по стыкам колёсами бесконечные товарные вагоны, цистерны, хопперы с углём и зерном, полувагоны с лесом, платформы с комбайнами, рефрижераторы и всё это в не поддающемся логике хаотичном порядке.
