Сам термин «двоеверие» возник (и продолжал существовать) в существенно ином контексте и означал отнюдь не тайное идолопоклонство: Феодосий Печерский поименовал так (в соответствии с византийской традицией) тех, кто после разделения церквей (1054 г.) колебался между греческим и латинским обрядами. Не ранее XII в. этот термин был воспринят «Словами» (в основе заимствованными, опять-таки, из Византии и святоотеческого наследия), обличающими «язычников»: «двоеверие» этих поучений оказывается, скорее, риторической фигурой древнерусских «ригористов», чем отражением реальной «раздвоенности» древнерусской культуры.
Крещеная Русь, объединившая славянские племена — «языки» в новый народ, уже не противопоставляла себя грекам, как это было свойственно древним словенам на дунайской границе Византии и языческой руси в договоре Олега 911 г. с греками. Напротив, возникает тенденция к сближению и даже отождествлению Руси и Греции в скандинавской литературе на основе их общей религии — греческого православия. Характерно прорицание волхва в «Повести временных лет»: «Стати Гречьскы земли на Руской, а Руськей на Гречьской». В «Повести», однако, подробно описывается и многократно упоминается европейский «поганый» (языческий) народ, не отнесенный в космографическом введении к потомкам Иафета, но постоянно противопоставляющийся христианской руси. Это половцы, обычай которых «нечист», как и происхождение от Измаила: они — «безбожные сыны Измаиловы». Обретающая христианское самосознание Русь имела на границах собственных безбожных варваров.
Единству этой новой культуры, в том числе древнерусской церковной организации, казалось бы, угрожала грядущая после смерти Ярослава «феодальная раздробленность». Завещание Ярослава Мудрого — «ряд», оставленный князем сыновьям, между которыми он разделил всю Русскую землю, обнаружил, на взгляд современных английских исследователей, то обстоятельство, что «фасад» единого государства, возведенный Ярославом, оказался с «трещинами». Ситуация не представляется столь однозначной: князь не мог остановить процессы разделения волостей, но эти процессы не были только процессами «распада». Летописец приписал Ярославу заповедь братней любви и подчинения старейшему брату — киевскому князю, который должен быть младшим «во отца место», хотя эта «борисоглебская» политическая идея сопровождалась в летописном изложении характерной исторической ремаркой, адресованной Ярославичам: «Вы есте братья единого отца и матере». Однако единые тенденции развития пронизывали древнерусскую культуру вне зависимости от политических обстоятельств: как говорилось выше, уже в параллельном возведении в трех древнерусских городах — Киеве, Новгороде и Полоцке одного и того же символа Благодати — соборов Софии Премудрости Божией — формирующаяся идея равноправия трех центров выражалась едиными символическими средствами. Киевская митрополия (после короткого периода существования «титульных» митрополий в Чернигове и, возможно, Переяславле) оставалась единым центром древнерусской церковной организации на протяжении всего домонгольского периода.
