— Мистер Грифитс, стоит сделать спинку сиденья регулируемой.
— Вот как? А и вправду… Сумеете?
Дайкс уверенно нанес на рисунок несколько дополнительных штрихов.
— Так… И здесь… И вот так. Что скажете?
А он силен, цены ему нет. Пара зубчатых опор на спинку, три степени свободы, сбоку ручка-регулятор.
— Пожалуй, достаточно сделать два положения, третье практически превратит рабочее место в шезлонг, Дайкс.
И я начальственным жестом зачеркиваю ненужные штрихи.
— Так, и закрыть дерево набивными подушечками.
— Какой формы и толщины, мистер Грифитс?
— Вот такие пусть будут.
Лист покрывается дополнительными рисунками, первоначальный чертеж уже почти исчез, не выдержав столкновения с профессиональным взглядом Дайкса. Наконец, эскиз закончен, мы оба критически воззрились на результат. Переглянулись.
— Думаю, мистер Грифитс, сначала стоит показать мистеру Гилберту. Я сделаю чертеж набело, подождете немного?
Несколько секунд раздумываю.
— Не стоит, покажу так.
— Ну, как знаете. Если это одобрят, я смогу немедленно начать.
Дайкс налил из объемистого графина стакан воды и залпом выпил, я киваю на второй стакан. Нальет? Вода холодная и приводит мысли в порядок, утираю губы и встаю, сложив листы вдвое.
— Как это, немедленно начнете, выходные же начинаются?
Дайкс усмехнулся, вытерев платком вспотевший лоб.
— Я тут живу, прямо на фабрике, мистер Грифитс.
Однако…
— А дом, семья?
Что-то в его глазах останавливает дальнейшие вопросы.
— Здесь мой дом.
И это ставит точку в нашем разговоре.
— Толково, ничего не скажешь. Кстати, о подобном мне приходилось читать, когда был еще студентом, старая история, еще в прошлом веке какой-то чех или поляк написал исследование… Все это называлось «эргономика». Ладно…
Гилберт отодвинул чертежи на край стола и кивнул.
— Пусть начинают, я согласен. Что с вами, Лигет?
— Я все думаю о нашем с вами разговоре…
Лигет осекся, увидев похолодевший взгляд Гилберта.
— О каком разговоре вы думаете? Я ничего такого не припоминаю. Идите!
Гилберт несколько мгновений смотрел на осторожно прикрывшуюся дверь. Подождал еще минуту. И снял трубку телефона.
— Отец?… Да, все в порядке… Да, посмотрел, возможно, будет толк… Хорошо, как скажешь… И, да, Клайд просил передать, он очень извиняется, но не сможет прийти на обед в эти выходные… Отец, я не знаю, не подумал выяснить. Может, хочет над проектом посидеть… До вечера.
Гилберт положил трубку и задумчиво посмотрел на телефон. Открыл ящик стола и достал объемистую кожаную визитницу, ничего общего с декоративными игрушками светских молодых людей. Солидное изделие черной кожи, потертое от постоянного использования. Множество отделений и карманов, включая два потайных. Имена, адреса. Сэмюэла Грифитса сильно, очень сильно удивил бы их список, попади он к нему в руки. Гилберт извлек совсем простого вида карточку. Имя. Номер телефона. Он знает их наизусть, но прикосновение к четвертушке плотной бумаги, взгляд на имя — все это дисциплинирует, вводит беспокойные мысли в рамки холодного расчета. Думай, Гилберт, думай… Нет. Пока — нет. Карточка возвращается на место, ящик стола закрывается. Приняв решение, он снова снял трубку и набрал номер.
