— Осторожно, Мамия, вечер прохладный, не простудись, — и накинул на него свою шинель.
А через несколько часов, глубокой ночью, Берия самолично прибыл арестовывать председателя Совнаркома, которого вскоре благополучно расстреляли.
Всех потрясла страшная судьба жены Нестора Лакобы, первого секретаря ЦК ВКП(б) Абхазии. Он умер незадолго до начала массового террора тридцатых годов при весьма странных, таинственных обстоятельствах, вернувшись домой после пиршества, на котором за ним ухаживал Берия. Тогда партийного босса Абхазии похоронили с почестями. Но вскоре Лакобу объявили врагом народа, сторонником присоединения Абхазии к Турции. Труп вырыли из могилы и осквернили, вдову арестовали и потребовали, чтобы дна признала вину мужа и отреклась от него. Отважная женщина выдержала все пытки, но не поддалась палачам. Ей стали по кусочкам выкалывать булавками глаза. Выкололи один — она молчала. В камеру привели маленького сына, и следователь прорычал:
— Пока ты, сука, еще видишь, гляди, как мы будем вырывать глаза твоему щенку!
Вдову Лакобы убили. А тридцати девяти беременным женам «врагов народа» по приказу Рухадзе взрезали животы — «чтобы не продолжался поганый род врагов народа»!
В отличие от Рапавы, который трясся от страха, бормоча нечто нечленораздельное, Рухадзе вел себя на процессе вызывающе, зная, что терять ему нечего. Глава КГБ, кровавый палач с многолетним стажем, отвечал прокурору четко и жестко:
— Да, пытал! Да, расстреливал! Но мне приказывали сверху. Из Москвы. Теперь вы меня судите, — ткнул он пальцем в сторону Руденко, — а когда-нибудь будут судить и вас!
По приговору суда Рухадзе, Рапава и их приспешники были расстреляны.
Эту главу о Великом Грузине мне хочется закончить имеющим широкое хождение в СССР трагикомическим анекдотом.
Идет XVII съезд партии, так называемый «Съезд победителей», впоследствии почти полностью истребленный. Сталин читает отчетный доклад. Неожиданно в зале раздается звонкое «апчхи»!
— Кто чихнул, товарищи? — неторопливо спрашивает вождь.
Все замерли.
— Первый ряд, встать — расстрелять! Кто чихнул, товарищи?
Похолодевшие от ужаса делегаты молчат.
— Второй ряд, встать — расстрелять! Я спрашиваю, кто чихнул, товарищи?
Снова нет ответа.
— Третий ряд, встать! — расстрелять! Я спрашиваю, кто чихнул, товарищи?
— Я, чихнул, Иосиф Виссарионович, — откликается виновато-дрожащий голос.
Будьте здоровы, товарищ!
Да, умел пошутить великий грузин!!
