— Занятия вы проводите интересно, но брюки у вас чересчур узкие. Может, вы сошьете пошире. Если трудно с деньгами, поможем, дадим ссуду. А то учащиеся спрашивают, не стиляга ли вы.
О, упорная борьба со стилягами в середине — конце пятидесятых годов! Эта кличка, происшедшая от слова «стиль», не сходила со страниц книг и газет, которые высмеивали «пошлых стиляг», единственная вина которых заключалась в желании носить модную одежду и танцевать современные танцы. Брюки и танцы клеймились как мода, пришедшая с Запада, и, значит, идейно порочная. Поэтому их искоренение было задачей государственной важности.
Комсомольские патрули вылавливали узкобрючников на улицах, в кинотеатрах, на танцверандах, разрезали им брюки, улюлюкали, издевались, иногда пускали в ход кулаки. Как-то вечером, на центральной уфимской улице, имени Ленина, у меня на глазах разыгралась форменная баталия между стилягами и комсомольскими дружинниками. Последних, редкий случай, было меньше и, награжденные тумаками, они бежали. Как правило, оказывалось наоборот, да и распаленный, ожесточенный пропагандой народ зверел при виде «расфранченных кривляк». Летом 1958 года в уфимском парке за модный с драконами галстук в горячке пырнули ножом приехавшего на каникулы из Москвы студента. Ко мне в техникуме после отказа сменить брюки дирекция и учителя относились неприязненно. На странно одевающегося, любящего побаловаться анекдотами преподавателя обратили внимание и карательные органы. Сперва я посчитал случайностью, что меня не выпустили в турпоездку за границу, причем, не в Англию или Францию, а в социалистическую Польшу. Ну, не хватило путевок. Второй секретарь обкома комсомола Ирик Сулейманов, с которым мы неоднократно принимали участие в шахматных турнирах, пообещал:
— Сейчас собираем группу для поездки в Чехословакию. Приноси документы.
А спустя две недели он со мной разговаривает, озираясь по сторонам:
— Ничего не вышло. Не знаю, что ты натворил, но твою кандидатуру отвели органы.
Я и сам терялся в догадках. Анекдоты? Кто же их теперь не рассказывает? Давняя история с Капабланкой?
Неужто до сих пор помнят? Моя короткая ночная речь с передразниванием сталинского акцента, когда мы шли подвыпивши компанией через главную площадь и я залез на правительственную трибуну? Но это же мальчишество!
В общем, настрой был на Москву, да и новая любовь — живопись звала туда же, где музеи, книги, выставки. Надо было только подыскать службу, так как столичную прописку я, благодаря просьбам Гали, сохранил.
