Но время шло. Суэмбахамон никак не отозвался на лестное предложение, и это, вероятно, было первым толчком для подозрений.
Затем было замечено, что за три месяца с лишним к гостю не прибыло ни одного гонца из Фив, не отправил и он ни одного письма в столицу. Для тайного, но полномочного представителя двора это было немыслимо.
Хотя владыка Нижнего Египта не смог ничего определённого выпытать у Суэмбахамона, а его соглядатаи — у его слуг, положение вещей говорило само за себя: вельможа либо был изгнан, либо бежал от гнева фиванского владыки. После этого Суэмбахамон перестал существовать для фараона. Его пребывание в стране терпели, и только. Уже не было ни доверительных разговоров, ни простых аудиенций при царских выходах.
Вот тогда — то никому не нужный и ничем не занятый Суэмбахамон начал совершать долгие прогулки по зарослям Дельты на небольшом челноке. Сопровождал его только раб Пенну, сидевший на вёслах.
Однажды, забравшись далее обычного, Суэмбахамон наткнулся на небольшую группу моряков, отдыхавших около вытащенного на песчаный берег корабля. Египтянин при помощи Пенну, владевшего многими языками, разговорился с капитаном — невысоким жилистым мужчиной средних лет. Его густая чёрная борода, горбатый, как клюв ястреба, нос, сверкающие глаза и быстрые жесты выдавали в нём финикиянина. Действительно, как скоро выяснилось, Баал-Шамим был уроженцем великого города Тира, много плававшим и много повидавшим.
Финикиянин умел рассказывать. Перед зачарованным Суэмбахамоном, жадно слушавшим его, вставали волны «Великой зелени», с шипением накатывавшиеся на низкие борта кораблей, свежий запах морского ветра, оставлявший лёгкий привкус соли на губах мореходов, узкая полоса берега, непрерывно сопровождавшая их слева… По словам Баал-Шамима, он неоднократно уходил на своём судёнышке далеко вдоль побережья Ливии, успешно торговал с прибрежными племенами и всегда возвращался с большой прибылью.
— Почему бы господину не принять участие в наших оборотах? — наконец ласково спросил он, заглядывая в лицо собеседника. — Гость великого царя Дельты спокойно наслаждался бы охотой и празднествами; все хлопоты и тревоги достались бы нам. Единственно, что требовалось бы от господина — это немножко денег, которые через несколько месяцев вернулись бы к нему с лихвой…
Суэмбахамон задумался. Драгоценности, главным образом камни, привезённые им с собой, расходились здесь быстро, слишком даже быстро. Что будет с ним, когда все его ценности уйдут? И у кого он сможет просить здесь помощи? Почему не рискнуть? Если он и потеряет, то лишь приблизит на несколько дней неминуемое!
