— Мама, — выдохнула я беззвучно.
Хрустально светящийся лик висел в небе. Раньше считали, что в небе обитают ангелы.
— Мама…
Она так хотела, чтобы я жила свободной и счастливой. А я — вечно в бегах, собственный муж предал, и я влюблена в чужого. Очень глупо; меня даже не оправдывает то, что он эршелла. Мама, прости, я не сумела найти хоть что-нибудь, напоминающее счастье.
Она смотрела на меня — с тревогой, с любовью, с состраданием.
Воин Скал у меня за спиной шевельнулся. Взметнулся новый луч, на этот раз желтый, мазнул по небу, перечеркивая хрустальное лицо. Зачем?! Не надо, пусть она еще немного побудет со мной!
Сияющий портрет начал осыпаться серебристыми блестками. Они опускались безмолвным дождем и гасли, не долетая до земли. Десятки, сотни тихо гаснущих блесток струились вниз, и лицо моей матери таяло, таяло. И когда исчезло совсем, я вдруг ослепла от выступивших слез. Наверное, надо было дать им волю, но я не могла. Не привыкла.
Отблагодарить бы Лэя, только чем? Решено: я не стану задавать неприятные вопросы. Что захочет, то скажет сам.
* * *
Ночью меня разбудили голоса. Сначала раздался женский, громкий и уверенный:
— А-а, вот и они!
Затем прозвучал мужской, гораздо глуше:
— Тише, люди спят.
Мы уже не спали, конечно. Из своего отсека выскользнул Лэй, я тоже накинула одежду и выбралась следом.
К площадке подходили четверо с налобными фонариками; в темноте плясали пятна яркого света. Лэй включил светильник над входом в палатку, и три чужих фонаря вдруг разом уперлись мне в лицо. Я зажмурилась, отвернулась. Ну и манеры.
— Что стряслось? — лязгнул рассерженный Лэй. — Дастин, почему в дороге ночью?
Ответила ему женщина:
— Мы захотели догнать вас пораньше. — Та, что громкая и уверенная.
— То бы только к вечеру пришли, а так к утру успели, — добавила другая, с хрипотцой.
— Узнали, что здесь — эршелла, и двинулись, — объяснила третья, со звонким голосом совсем молоденькой девчонки.
— Дастин! — рявкнул мой Воин Скал. — Что значит «они захотели»?! Почему ты позволил?!
Я обернулась, прикрывая глаза руками. Лучи мощных фонарей по-прежнему упирались в меня, но из-под ладоней я разглядела, что Лэй шагает навстречу чужачкам. Он решительно сдернул фонари с их голов, оставив болтаться на шее. Кто-то протестующе вякнул, но Лэй громыхнул:
— Вы нарушили условие контракта, — и они присмирели.
Отдуваясь, свалили наземь рюкзаки и снова принялись меня разглядывать во все глаза. Я старалась обуздать поднимающуюся злость.
