Она была нищей девочкой из глухой провинции, маленького среднеазиатского городка. Невоспитанной и неумеющей себя вести. Но никогда, ни разу, она не почувствовала себя ободранной нищенкой, неуверенной провинциалкой. У нее не возникало даже мимолетного желания доказать кому-нибудь, что она чего-то стоит.
Странное бесстыдство, смесь безмятежной наглости и спокойного нахальства. Вот такой личностный дефект. Полная атрофия стеснительности и любого вида неуверенности. Неспособность к самоанализу и самооценке. Не то, чтобы неправильно оценивала самое себя, а просто вообще никак не оценивала. А раз никак — то и завышенной самооценки не было тоже. Вообще никакой не было самооценки! Как у травы, ветра или косяка рыб в море.
Крещатик пленил ее. Сомнений не было — она будет жить здесь, эти дворцы будут ее. Поэтому надо поступить и учиться.
Первые три семестра Адель была очень занята — после провинциальной школы было сложно. В конце второго курса пошла на капустник, увидела прекрасного, как Аполлон, Фила. О нем грезила женская половина их потока, младшие курсы не смели даже мечтать, а мудрые старшекурсницы знали, что с этим красавчиком, живущем на содержании одной завкафедрой, лучше не связываться. Но стоило ему поманить одну из них, как она летела в его объятия, не раздумывая, а остальные исходили злобной завистью, сплетничая о его мелочности, жадности и непостоянстве.
Думать Адели было некогда и незачем — понятно, что она будет вместе с ним, самым лучшим! Замужем, или как там это еще бывает — все равно. Он — лучший.
Филипп был кубинец. На четвертом курсе они поженились. После пятого Филипп вернулся на Кубу, Адель осталась в аспирантуре. Полтора года сладкой, невозможной муки, она жила от звонка до звонка, и постоянно хотела своего Филиппа. Страсть движет миром и делает возможным окончание аспирантуры экстерном.
Она расхотела его в гаванском аэропорту имени Хосе Марти, после 14 часов перелета. Он был… другой какой-то! Нет, тот же самый, но здесь он уже не был самым красивым парнем на потоке.
На развалюхе, взятой напрокат, они доехали до небольшого городка, недалеко от Сьенфуэгоса. Он привез ее в дом матери. Странная хибара, жить в которой было все равно, что на улице — окна прикрывали только дощатые жалюзи. Сеньора Марисель давала уроки кулинарии, получала за них какие-то жалкие копейки. Две сестры Филиппа работали за символическую плату на нефтеперерабатывающем заводе, в Сьенфуэгосе. Филипп смеялся над ними и предпочитал вообще не работать. Вставать рано утром и целый день пахать от звонка до звонка? Драных шлепок и шорт ему хватало. Главное — свобода, гамак, и жить вместе с солнцем. Друзья, пляж, выпивка, песни под гитару. ВСЕ.
