* * *
Начался 1930 год. К этому времени Андрей уже самостоятельно работал в кузнице и считался неплохим кузнецом.
Весной и осенью Андрей целыми днями вместе с Николаем Ефимовичем Грачевым, племянником отца, пропадал в лесу, на охоте.
Николай Ефимович был лет на пять старше отца, но звал отца дядей и относился к нему за его трудолюбие всегда с особым уважением. Сам он свое хозяйство давно забросил, работал объездчиком в лесу и не расставался с ружьем. Жил он с двумя дочками-подростками и старухой-матерью. Рассказывают, что в молодости он служил управляющим у помещика и считался человеком образованным. Накопив денег, он вернулся в свое село, купил сруб, кровельного железа, но избу так и не построил: женился. Жена попала балованая, к хозяйству нерадивая, семейная жизнь у Николая Ефимовича не ладилась, и он запил. Продал сруб, а кровельное железо так и поржавело в пачках и по сей день валялось на улице, у входа в избу.
Уличное прозвище Николая Ефимовича было Ярьпонимаете, что означало: «Я говорю, понимаете». Но произносил он эту фразу так часто и так быстро, что получалось одно слово «ярьпонимаете».
Охотником он был страстным. Когда ему выхлестнуло веткой правый глаз, он научился стрелять с левого плеча.
Николай Ефимович редко был трезвым. Пил он чаще всего с Митькой Самохиным. Но отец любил Николая Ефимовича за его умение писать прошения — так отец называл любое письменное заявление — и все прощал ему.
В часы странствий по лесу Николай Ефимович увлекательно рассказывал Андрею о городе, и у юноши зародилась мечта побывать там.
Не раз он просился у отца отпустить его в город. Но отец, улыбаясь, говорил: «Андрей, пропадешь ни за грош». — «Вы-то не пропали?» — возражал Андрей. «Я другое дело, я два года нянькой у хозяина работал, а у тебя своя наковальня под носом. Учись, не ленись!»
Постепенно мечта побывать в городе затуманилась, поблекла. Жили Савельевы последние годы хорошо, а охота приносила столько радости Андрею, что он уже о городе и не думал. Теперь он хотел, чтобы в доме, кроме достатка, было бы хорошее ружье, часы и даже велосипед и гармошка.
Но это казалось неосуществимым: то корова пала, то свадьба Груни, то свадьба Степана. А там надо Тоню с Нинкой замуж выдавать, а там и Вера подрастет, не увидишь как. Какое уж тут ружье или велосипед!
В село то и дело приезжали уполномоченные из города. По рассказам уполномоченных выходило, что они простые рабочие. Но этому крестьяне не верили. «Какой же простой рабочий ходит в пальто и при галстуке?» — говорили крестьяне.
