Она слышала голоса, доносящиеся изнутри, и часть её хотела прижаться к двери и подслушать, о чём они говорят. Другая часть говорила ей, как это глупо, но ей было всё равно. А если они разговаривают о ней? Смеются? И вдруг они неловко замолчат, когда она войдёт?
Идиотка. Гвен всегда довольно энергичными пинками открывала двери заброшенных зданий и входила, улыбаясь и выкрикивая инструкции, а теперь она боялась войти в свою собственную квартиру. Возьми себя в руки!
Быстро, пока она не успела остановить себя, Гвен сунула ключ в замочную скважину, повернула его и толкнула дверь.
В конце короткого коридора в одном из кресел скрючилась Люси. Она выглядела, пожалуй, даже более худой, чем в последний раз, когда Гвен её видела: она казалась едва ли не истощённой. Волосы падали ей на лицо, и похоже было, что она плакала. Рис растянулся на диване на другом конце комнаты. Он выглядел усталым, но, увидев Гвен, обрадовался и вскочил с дивана.
— Привет, детка, — сказал он. — Проходи, садись. Чашку чаю? Бокал вина?
— Звучит здорово.
— Что именно?
— Чашка чаю и бокал вина. — Она подошла и поцеловала его, а он обнял её за талию, позволив её сумке соскользнуть на пол. Поцелуй должен был быть лёгким, но он перерос во что-то более долгое, во что-то, что могло бы превратиться в полноценный секс, если бы в их квартире не было гостьи.
— Привет, Люси, — сказала Гвен, высвобождаясь из объятий Риса. Ей было удивительно приятно видеть, как их новая соседка по квартире откровенно изучает свои ногти.
— Привет, — ответила Люси. Её голос был тусклым, невыразительным. Казалось, ей не хватает энергии; ничего удивительного, подумала Гвен, учитывая, что с ней произошло.
На маленьком столике возле кресла стояла пустая тарелка. Заметив направление взгляда Гвен, Рис сказал:
— Люси проголодалась после того, что случилось. Я приготовил ей немного ризотто. И бекона. И сыра.
Гвен посмотрела на пустую тарелку на полу у кресла.
— Было бы грубо, если бы я не составил ей компанию, — добавил Рис. Он сжал рукой её задницу. Она напрягла мышцы, чтобы приободрить его.
Гвен хотела высказаться о Рисе и еде, но прикусила язык. Отчасти потому, что она отчаянно не хотела начинать новую ссору, но ещё и потому, что она с некоторым удивлением поняла, что футболку Риса больше не натягивает его намечающийся пивной животик. Его пресс был почти плоским. Фактически даже почти накачанным.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала она. — Я понимаю, почему преступники тебя испугались.
