— Да, детка. Кажется, я даже помолодела. — Вертит головой перед зеркалом мама. — Вернется мой Джо, не узнает меня.
Вцепляюсь пальцами в ручку двери со злости.
— Да мы вам найдем с десяток таких Джо, и даже еще лучше, вот увидите! — Элли порхает вокруг нее в соблазнительном коротком платьишке, поправляя прическу. — Вы настоящая красавица, Сьюзан.
Мать икает и виновато прикрывает ладонью рот.
— Прости, что я выпила, дочка. — Смущенно произносит она, откладывая в сторону зеркало. — Расстроилась из-за Джимми. — Опять оправдывается. — Заявился только под утро, пьяный… Не говори уж ему ничего, хорошо?
Элли кивает:
— Конечно.
— Мама? — Распахиваю дверь.
— О, сынок. — Бледнеет она, опуская руки на колени.
Услышав мой голос, Элли оборачивается. Сглотнув, оправляет платье. У нее такой потерянный, грустный взгляд, что у меня внутри все переворачивается.
— Выйдем? — Спрашиваю отрывисто и сухо.
Она прикусывает губу, мешкая. Смотрит на мою мать:
— Простите, миссис МакКиннон.
— Ничего, девочка. Иди. — Хмурится мать.
Я придерживаю дверь для Элли. Съежившись, она проходит мимо меня и спрыгивает на землю. Нос щекочет сладковатый запах ее духов, донесшийся от волос. Скользнув по матери злым взглядом, хлопаю дверью. Мне становится противно от самого себя и того, как уязвленным и слабым я себя ощущаю в присутствии этой девушки.
— Зачем ты пришла? — Обхожу застывшую в темноте статуей Элли и направляюсь к двум подвесным качелям, закрепленным на столбах во дворе кем-то из местных для детворы.
Сажусь на одну из них и закуриваю.
— Просто… — Ее силуэт движется в мою сторону. Элли подходит ко второй качели и прокашливается. Ее рука скользит по толстой железной цепи, за которую подвешена деревяшка. Садиться рядом она не спешит. — Просто я думала… вдруг нам есть, о чем поговорить.
— О чем же? — Спокойно спрашиваю я.
А в груди сжимается тоска. Жалит ненавистью к самому себе.
— А не о чем? — Вопросом на вопрос отвечает она.
Лунный свет падает на ее открытое лицо, и я вижу свое отражение в ее кристально чистых, распахнутых, доверчивых глазах. Боюсь этого взгляда. В нем, как на ладони, все мои недостатки.
— Нет. — Говорю.
И густо закашливаюсь. Элли ждет, пока я перестану, а затем поправляет выбившиеся из прически волосы, убирает темные пряди за уши.
— Как ты провел вчера время? Хорошо? — Она смаргивает дымку с длинных ресниц. Ее глаза блестят грустью и разочарованием.
— О чем ты?
Ее голос хрипнет:
— О Мэгги.
Тонкая фигурка в свете луны кажется нарисованной. Линии ровны и изящны, словно нанесены на реальность остро наточенным карандашом. Сегодня Элли по-особенному красива. Меня буквально слепит от ее красоты.
