А сколько в его серо-голубых глазах было отваги и смелости! Хватило бы на несколько таких, как Майки или я. Джимми стал для нас тем, на кого хотелось равняться, за кем идти. Он стал нашей общей путеводной звездой.
— Идем же, ну! — Мэгги тянет его к выходу, улыбаясь.
Смотрю на них искоса, делаю вид, будто увлечена старым, почти музейным, музыкальным автоматом. Жму кнопки, но музыки не слышу. Перед глазами — они. Джимми идет за ней, как привязанный, даже не сопротивляется.
— Мэг, зажигалку. — Его голос хрипловатый, сексуальный. Растекается мягким бархатом по душному помещению.
— Не надо. — В ней столько игривости.
Мэгги зазывно прикусывает губу. Я не хочу туда смотреть, но смотрю. Вижу, как переплетаются их пальцы. Злюсь. Не на нее, на него. За все те моменты, за те взгляды, что он мне дарил — когда я могла чувствовать себя особенной, когда верила, что между нами и без слов все ясно. Думала, вот он — мой, только протяни руку и возьми. Один поцелуй, и не нужны будут все эти глупые объяснения.
«Что сегодня такое произошло? Почему все изменилось в один момент?»
Джимми перехватывает ее за талию, а я впиваюсь взглядом в чертов автомат и силюсь, чтобы не закричать.
«Зачем он это делает? И почему мне так больно?»
И все равно поворачиваю голову и смотрю.
Его губы приникают к ее уху, что-то шепчут, девица громко смеется. Они идут к двери. Я не сдерживаюсь, оборачиваюсь. Мне нужно это видеть. Чтобы кинжал, засаженный в самое сердце, провернулся, причиняя еще больше боли. Так будет лучше.
И я вижу. Это его взгляд…самоуверенный, нахальный, дерзкий. Такой волнующий и пьянящий. От этого взгляда у меня так часто кружилась голова, и дрожали колени. В эти глаза я готова была смотреть вечно, хотела дарить им всю себя, свою душу.
Они выходят, и, последнее, что остается в памяти, — ладонь, скользящая к ее заднице. Жирной заднице шлюхи, которую я считала своей приятельницей. Шлюхи, на которую он зачем-то променял меня.
И я зажмуриваюсь. Наваливаюсь на автомат, до хруста сжимая челюсти, потому что ничего не вижу от слез. А его смех, такой родной и любимый, продолжает греметь, отдаваясь эхом в моих ушах.
Монетка падает из руки и ударяется об пол. Но я не вижу и не слышу. Прокручиваю в голове один и тот же ужасный фильм, в котором он, высокий, красивый, пьяно улыбается этой Мэгги и по-хозяйски притягивает ее к себе.
Вдыхаю больше воздуха, резко выдыхаю. Ударяю руками по металлической панели автомата и разворачиваюсь. Мое лицо пылает, а внутри все промерзает насквозь, буквально до костей. Мне это нужно. Поговорить с ним и все выяснить. Раз и навсегда. Услышать, что он ничего ко мне не чувствует. Пусть сам скажет. В лицо. Я хочу эту порцию адской боли, чтобы выжечь его из своего сердца навсегда.
