Иные крестьяне даже не добивали тех раненых, на каких набредали в лесу или в поле, не хотели брать на душу грех смертоубийства, а ходили за ними, скрадывали их, или приставляли мальца — сторожить; сидели в сторонке, пощипывая корочку хлеба, пожёвывая травинку, ждали, когда те сами богу душу отдадут — от потери крови, жажды, голода, ночного холода... и тогда забирали с мёртвого тела всё, что хотели, что себе давно наглядели.
Думается нам, что эти крестьяне, по сути мародерствующие, никак, однако, не могут быть отнесены к числу мародёров, этого подлого, вороватого и жестокого племени, поскольку крестьяне (да не заподозрят нас в лукавстве!) скорее берут с поля боя своего рода контрибуцию, нежели занимаются грабежом в его самом неприглядном виде, — контрибуцию за полнейший хаос, внесённый в их и без того нелёгкую жизнь, за разрушенный быт, за голод и болезни, за грабёж фуражиров и иных разбойников в мундирах, за страдания их самих, а также стариков и детей, и за разгул смерти в попранной врагами стране. Бедным крестьянам, о которых забыли правители их, от которых, быть может, за грехи их отвернулся сам Господь Бог, нужно выжить — выжить любыми способами, с честью или без чести (не слишком ли дорого стоит для крестьянина, зависимого от пана, от панов, честь?), с гордостью ли или без оной (пристало ли крестьянину с чёрными пятками и потресканными ногтями иметь такое высокое удовольствие — гордость?), в рубахе или без рубахи, без порток и без лаптей.
Война у них всё отнимала, но поля сражений и места кровавых стычек, смертельных схваток кое-что им возвращали. Это кое-что — ремни, шляпы, сапоги, оружие, кафтаны, сумки, сёдла, ножи, огнива, уздечки, колёса и телеги, мешки, полосы железа и гвозди, ковры и сундуки, шатры, фляги и фляжки, резные табакерки, съестные припасы, пиво и вино, заморский табак... и много-много всяких мелочей, быть может, не пригодных в крестьянском хозяйстве, но дорогих и милых сердцу, мелочей, какие скрываются от посторонних глаз у всякого солдата в бездонных карманах и хитрых карманчиках, в пистонах, кошелях, в поясах и под ремнями, в кисетах по соседству с верными подружками трубками, в расшитых ладанках, в портянках, за обшлагами и подкладками, вместе со вшами, под стельками или тульями, где обычно пасутся блохи, в голенищах и каблуках, в иных потаённых местах, о коих не знают даже авторы всеведающие — вроде нас, и о коих даже не подозревают те, кто никогда ничего не прятал...
