Зато Сара была женщина дородная, неохватная, с плечами покатыми, с блестящими щеками, с красными полными губами, с подбородками и сальными загривками, с внушительными задними местами и с расчудесными, очень крепкими слоновыми ногами, с красными волосатыми икрами. На удивление, однако, и она была подвижна, по кухарским да хозяйским делам расторопна: вроде только что у печи со сковородой стояла — она уж горшок с квасом из погреба тянет, лестница под ней жалобно трещит; как будто вот сейчас в печь хлебы лопатой садила, а она уж у стола можжевеловку свою подливает — и губки у неё бантиком, медовым цветочком, а глаза холодные, цепкие; отвернёшься, а уж в дверях стоит Сара, точнее много там Сары стоит, почти проёма и света божьего не видать: расплывается Сара в сладчайшей улыбке — чутко услышала она перестук копыт да скрип дорогого экипажа и уж встречает состоятельного гостя, не ленится кланяться, перед ним подолом ступеньки метёт, спешит принять шляпу. Здрав будь, любезный господин!..
Как-то под вечер разгулялись в корчме мужики, любители пображничать. И свои тут были, и захожие. Времена тяжёлые; не приведи господь ещё таких времён; кушать народу нечего, скотину кормить нечем, у иных голова не болит — и скотины нет; наготу прикрыть — и то не всегда есть чем, крыши не латанные стоят, срубы подгнили, покосились, детишки плачут, ручонки тянут: дай, батька! дай!., да нечего вроде и дать, а на водку денежка есть, на святое, на мужицкое копеечка завсегда найдётся. Разгулялись, расшумелись. Принялись играть в кости. Среди зелёных медяков, приметил быстроглазый Иосия, и серебро блеснуло. Откуда у них серебро?.. Спроси, не ответят, во хмелю ещё обзовут поганым словом, а потом, как кружки опустеют, завиноватятся, примутся увещевать: дай, Иоська, дай, подлей ещё!.. Похоже, растрясли кого-то на дороге — заезжего молодца, которого мама несмелым родила.
Иосия был человек молчаливый; он много думал, мало говорил. А Сара, напротив, очень любила поговорить; причём так много она говорила, что Иосии порой думалось, будто она говорит немало лишнего, и он бы даже мог заподозрить, что Сара больше говорит, чем думает (но так любой муж полагает, устав однажды от своей подруги жизни), если бы не знал наверняка, что у супруги его есть хорошие мозги — мозги весьма самостоятельной женщины. Так и сегодня Сара довольно громко рассказывала ему о том, о чём другие еврейские жёны, супруги корчмарей и матери семейств, предпочитали говорить шёпотом.
