— Все здесь… в коробке…
— Открой.
Макс бережно опустил коробку на пол и принялся аккуратно отдирать полоски скотча. Внутри картина была обернута в дутую пленку и куски мягкой ткани с цветочным рисунком, похожей на тонкий велюр, найденной на антресолях в квартире у Фени.
— Вот… Видите, как я…
Не дав договорить, Панфил Панфилович опустился рядом, достал из внутреннего кармана лупу и мобильный телефон, открыл сохраненную фотографию «Экзопулуса» с последней выставки в Братиславе и принялся внимательно его изучать, поочередно вглядываясь то в экран, то в картину. Учитывая тусклое освещение, делать это было непросто, отчего майор кряхтел и пытался подсветить заветный шедевр смартфоном.
— Вам… может быть… свет включить? Чтобы удобнее было…
— Нет здесь ничего… мать твою…
— У меня… приложение… фонарик есть… Он ярче… Может, включить?
Майор недоверчиво взглянул на Макса.
— А картина не испортится от такого света?
— Думаю, нет… в галерее вообще мощные светильники…
— Хорошо. Давай. Направляешь, как я тебе скажу.
Макс подлез поближе к Панфилу Панфиловичу и аккуратно вытянул руку над картиной. Исследование продолжалось около пятнадцати минут, из-за чего у Макса уже начало безудержно ныть колено. Наконец майор оторвался от осмотра и плюхнулся в кресло, задумчиво потирая подбородок.
— Внешне похоже, конечно. Но у меня очень много вопросов.
— Каких?
— Таких. Я Вишцевскому звонил, спросил, как мои ребята, он говорит, все нормально. Как выставка — все нормально. Приходи, посетишь. Откуда я знаю, может, это не оригинал?
— Знаете что? — Макс резко вскочил на ноги. — Картина висела на стене. Мы ее стащили, не привлекая внимания, через сотрудников, через охранников, через камеры пронесли кое-как, поэтому тут в углу кусок краски откололся из-за всего этого. Что вам еще нужно? Не верите — проверьте! Идите и спросите Эрнеста Львовича: «Дружище, ты тут намедни картину не терял, случайно? Может, у тебя ее своровал кто-то? А, ну если да, то не волнуйся, она у меня, пока что на даче моей над камином повисит. Захочешь полюбоваться, приходи на чай с коньячком». Так, что ли?
Харизматичная импровизация возымела успех. Еще в процессе впечатляющего монолога уставший и даже слегка растерянный майор начал магически перевоплощаться во что-то страшное. Колючий прищур, пристальный немигающий взгляд с металлическим оттенком, плотно сжатые челюсти — и Панфил Панфилович явил собой обличье демона во плоти. И ежели происходило бы действие веке в четырнадцатом, Панфилу Панфиловичу точно бы воздали должное королевские стражники или обезумевшие монахи, которые уже тащили бы его на тайное действо по изгнанию бесов. И да, это действительно очень сильно помогало на допросах, особенно когда он дополнял свой образ низким отработанным полушепотом, замедленно и четко выговаривая слова.
