Корреспондент казался явно невыспавшимся, да и выглядел не особо опрятно — одежда была мятой, щетина не до конца сбритой, пепельно-черные волосы растрепанными, а на джинсах виднелась небольшая круглая дырка, старательно залитая сверху клеем «Момент Кристалл». Но всю внешнюю несобранность с лихвой компенсировал пронзительный взгляд, как говорили ему раньше, «цепкий на детали».
— Артем Поплавский, газета «Знать». В своей вступительной речи вы поведали нам о том, насколько актуальными и весомыми являются ваши работы во многих странах мира…
— Так и есть, — расплылся в улыбке Феликс. — Я творец, и мои картины — это живительный эликсир для душ страждущих. Уникальность и самобытность есть признак настоящего шедевра…
— Вместе с тем я тщательно проанализировал вашу творческую деятельность, и, думаю, для вас не будет откровением то, что за последнее время ваша популярность в мире стала значительно снижаться…
— Что?! — Феликс побледнел. — Бред!
— Ваш пик популярности пришелся на 2009 год, когда многие издания назвали вас одним из самых модных и перспективных молодых художников, которых ждет блестящее будущее, однако с каждым годом интерес к вам и вашим работам становился только меньше. Как я выяснил, почти все крупные галереи отказываются с вами работать и выставки не набирают большое количество посетителей…
— Господа, пресс-конференция окончена, — спешно проговорил Литтон. — Всем большое спасибо за…
— Значительные материальные траты и неоднократные скандалы также негативно сказываются на вашей репутации, при этом ваши образы и высказывания с каждым годом становятся все более эксцентричными. Внешне все это выглядит как тщательно спланированный маркетинговый ход, что противоречит вашим высказываниям о личностной свободе, не скованной действительностью. Вы продолжаете говорить о себе, как о творце, эпохальном гении, но как профессиональные критики и арт-коллекционеры, так и обычные поклонники современного искусства склонны оценивать ваши полотна весьма негативно. Как вы можете это прокомментировать?
— Какая гадость! Гадость!
— Мы не сможем ответить, потому что время пресс-конференции истекло. Приношу свои извинения, а также… — Литтон со свойственной ему тактичностью всячески пытался выправить ситуацию, но Феликс уже никого не слышал, и с каждым моментом закипал все сильнее:
— Мерзость! Кто это сочинил? Мои завистники? Так передайте им! Что! Им до меня не долететь! Ибо я есть солнце! Понял? Солнце!
