Она передумала продолжать и быстро непонятно улыбнувшись, исчезла в проломе растрепанной зелени. Лора посидела еще, чтоб Настя ушла подальше — не смотреть на решительное, хмурое, как у Таньки Зарыкиной лицо. И встала, когда почти над головой послышался обеспокоенный голос Инны, та, наконец, проснувшись, обнаружила потерю подруги.
Розы тыкались в согнутую ладонь, падали в сумку, шевеля теплыми лепестками. Сверху летали, размахиваясь, как на качелях, стрижи, из соседних рядом слышался смех Птичкиной и клоунский голос Осиповой — она кого-то там передразнивала. А Лора, совершая мерные движения, думала, вспоминая Настины слова. Больше, конечно о том, что та сказала насчет Олежки. И не могла никак поверить. У него такое прекрасное, такое доброе лицо, и глаза такие… Ну, ладно Сашка Перебейнос, он известный всей школе козел, даже странно, что ему всего пятнадцать, а прославился сильнее, чем десятиклассники некоторые. Но Олежка?
И, унося сумку к мешкам, где скучала на ящике Валентина с раскрытой тетрадкой, подумала и о другом, но быстро и невнимательно: о чем же не стала говорить Настя, в самом конце, когда сказала «я вот…», а после сразу ушла.
За переживаниями Лора совсем забыла про уговор и Инна толкнула ее локтем, шепча, хотя вокруг никого не было:
— Ой, Лорка, смотри, вон твой стоит, который тебя в столовку провожал всегда!
Колян стоял рядом с черным мотоциклом, далеко, у самой лесополосы, белея головой и рубашкой в пятнах теней. Увидел, что девочки повернулись, и махнул рукой, снова суя ее в карман брюк.
Лора беспомощно огляделась, волнуясь и не понимая, как быть. А еще, наверное, совсем покраснел от солнца нос, не вытаскивать же пудру, мазать лицо на глазах у Коляна, хотя вот Осипова совсем не стесняется, красит ресницы, выкатывая светлый глаз и прикусив губу, прямо на лавочке под деревьями, где сидят все вместе, болтая и перекидываясь насмешками.
— Ой, — шептала Инна, толкая ее между розовых кустов и оглядываясь, — вы кататься, да? Кататься. На мотоцикле. Ты иди, я Наденьке скажу, что ты побежала в кусты, что сама придешь, пешком, Лорка, я скажу, ну что живот, ты не переживай, я тихо скажу, чтоб не услышали пацаны. А ты там смотри, чтоб руки он не лез чтоб. Руками. К тебе. Обещаешь?
Лора выскочила на край плантации. Оглянулась. Но Инна уже белела шляпкой далеко, старательно обрывая цветки над сумкой.
— Сидай, — Коля уселся, ставя ногу на торчащую педаль, — руками берись. Та крепче.
