Разглядывая себя в слегка дымчатой глубине зеркала, вспомнила, там еще два ящика, в тумбе, полные семейных мелочей, многое принадлежало совсем маленькой Кире: плетеные резиночки для волос, заколки, альбомчики с наклеенными красавицами, которых первоклассница Кира вырезала из журналов. В нужном настроении надо бы сесть и все перебрать, без жалости выкидывая негодящее. Оставить самое трогательное, чтоб показать Светке, и кто там у нее родится, если девочка, то ей потом-потом тоже будет интересно.
Платье, как всегда во время первой примерки, было красивым и неуклюжим одновременно. Прекрасно ниспадали тяжелые полупрозрачные складки, топорщился на груди излишек, его убрать в вытачки, а на бедрах чуть заузить, и книзу немного расширить, совсем чуть-чуть… Прекрасные женские хлопоты.
Кира затянула лишние складки обнаженной рукой, расправила плечи, пальцами другой руки приподняла ткань над коленом, плавно копируя жесты красивой Кати. В дверь позвонили и она, приподняв подбородок, отправилась открывать, стараясь ступать царской, привычно царственной походкой. Это соседка, она обещала зайти принести что-то там подписать, для ЖЭКа с ремонтом подъезда.
Гремя задвижкой, Кира услышала негромкий голос, сказавший в самое ухо уверенно, со спрятанной в нем улыбкой:
— Королева Кира.
Она застыла внутренне, хотя сама только что думала этими же словами, подшучивая над отражением в старом зеркале, но голос, не ее голос, чужой, сделал слова угрожающими.
Двери уже открывались, и Кира успела подумать, вернее, не думая, защитилась от сказанных кем-то слов другим, случайным, стремительным, как вскинутая для защиты рука.
«Карандаши!»
Больше времени не достало. За полуоткрытой дверью, где должна бы стоять соседка с листом, заполненным подписями, высилась мужская фигура, кто-то здоровенный, темноволосый, медвежьих пропорций, с белеющим в полумраке лицом.
— Здрасти, — сказал, поспешно отступая на шаг, видимо, в ответ на выражение Кириного лица, протянул руку, на ладони лежало что-то блестящее, — я кричал. Вы потеряли вот.
— Я?
Она пригляделась к блеску, с трудом узнавая голос, ну да, в тот день умерших живых, окликнул, она не стала оборачиваться.
— Батарейки, — помог великан, — с кармана упали.
— Спа-сибо…
Он топтался, шумно дыша. Кира протянула руку, спохватившись, встала на порог босой ногой, неловко улыбнулась предрассудку. Не через порог, кричала мама, когда возвращалась, забывая ключ или кошелек, хоть ногу поставь. Кира ставила ногу.
