— Пусти, — сказала она с испуганной злостью, делая шаг назад и рванувшись: там стоял другой, прихватывая ее локти, но соскользнув пальцами с нейлона курточки.
— Опа, — повторил третий, тесня Киру обратно, к кожаной груди с черными пуговицами.
— У нас просто так не ходят, — пояснил сверху Куртка, — куда дергаешься? Сильно быстрая, да?
Кира молчала, оглядываясь и стараясь не смотреть на хмельные лица, плывущие в радостном ожидании.
— Чо зыришь? — заорал вдруг первый, накручивая себя, — в глаза не смотришь? Западло? А лазить по улице не западло, значит? Умная дюже?
— Нет, — коротко сказала Кира, прижимая к бокам локти и каменея, потому что видела — ждут, что начнет биться, говорить, и тогда можно будет хватать ее, выкручивая руки и цепляя за волосы.
— Не нет, а да, — поучительно сказал орущий, подступая совсем вплотную, — вот щас дам пизды, чтоб не блимала глазами тут. И будешь нам хорошо делать, пока не расплатишься. Зюйчик, у тебя чо в гараже щас?
— Батя там, — отозвался за спиной Зюйчик и харкнул на землю, смачно прокашлявшись.
— Вот блядь, пиздота старая, — первый обернулся к третьему, — ну, а ты чо?
— Серый, да ладно тебе. Ну, куда щас ее? У меня вообще гости сегодня. У мамки.
— Под мост, — решил Серый, и уже уверенно вцепился в кирин локоть, дергая к себе, — нормально, а ты думала, не придумаю? Щас…
Кира рванулась, совершенно четко понимая, ей некуда деться, улица пуста, за спиной автобусная дорога, по которой в лучшем случае через полчаса проедет рейсовый раздолбанный автобус, и ни одной машины тут, на глухой окраине.
Оглохнув от страха и ярости, не сразу поняла, что чужая рука отпустила ее, хотя три фигуры по-прежнему стояли вокруг.
— А то что? — переспросил тот, который Серый, и сплюнул. Но в голосе напрочь не стало радостного упоения силы над гарантированной беззащитностью.
Снаружи, наверное, ответили что-то негромкое, волшебное что-то, и фигуры нехотя расступились, выпуская Киру. Она отвернулась, быстро идя к блестящей дороге, видной ей даже через слезы, и там на ней — машина какая-то, одна, белая, с раскрытой дверцей.
Кира резко вильнула в сторону, водя глазами по крашеным воротам, калиткам и каменным заборам. И остановилась, ударенная сильным, уверенным, совсем не отсюда возгласом:
— Василевская! Кира!
У машины стоял Вадим. В своей зеленой куртке с карманами, в темных новеньких джинсах. Опершись спиной на машину, смотрел спокойно, не махал рукой, не кивал. Ждал.
— А, — коротко сказала Кира.
