— Ты у нас в седьмом много пропустила. Сплошные справки. Освобождения после болезни.
— Тонзиллит. Ангина.
Он поднял светлые глаза, внимательно глядя и постукивая ручкой по исписанному листу.
— Уже все прошло, — добавила Кира.
— Угу, — глаза снова опустились, ручка снова постукала по бумаге, оставляя на полях еле заметные точечки. Потом легла плашмя.
Вадим Михайлович раскинул руки, завел их за голову и потянулся.
— Теснота, коленки девать некуда, — засмеялся, сидя на шатком стуле, — устал от бумажек. Так вот, Кира Василевская. Из горкома указание, агитировать вас в спортивные секции, в городскую спортшколу. На выбор, плавание, акробатика, легкая атлетика. Чтоб, значит, потом ездили вы на олимпиады не только от школы, но и от города. Ты как?
— Я? — Кира покраснела от того, что переспросила так глупо, и замолчала.
— Я бы тебе советовал на плавание пойти. Или на гимнастику, но там постоянно все занято. И еще. Если были ангины, могут быть осложнения на сердце, я в курсе. А это очень серьезно. Потому уговаривать не буду. Но если захочешь, придешь сама, запишу. Только обязательно сходите с мамой к врачу, пусть напишет справку, что тебе уже можно. Поняла? Куда бы ты хотела?
— Я? — Кира готова была себя убить, удавить собственной косой, за тупость ответов.
— Ты, — согласился физрук, по-прежнему глядя ей в глаза, и никуда больше, ни на плечи, ни на грудь.
— Плавание, — хрипло сказала Кира вслух, про себя произнеся длинную и гладкую фразу о том, что плавает она с трех лет, нырять научилась еще раньше, любит плавать далеко, на воде прекрасно держится, но со скоростью могут быть проблемы, а это ведь на соревнованиях важно, так, Вадим Михайлович?..
Физрук согласно кивнул. Поставил против фамилии Киры какую-то пометку.
— Я так и думал, Василевская. У тебя линии тела, как у дельфина, наверное, в воде прекрасно себя чувствуешь.
Подождал ответа, снова поднимая на нее глаза. И улыбнулся, кивнув:
— Иди. Скажи там Самашиной и Петровой, пусть подойдут.
Линии, говорила Кире правая нога, ступая на деревянную ступеньку. Тела, добавляла левая. Как, снова вступала правая. У дельфина.
Линии.
Тела.
Как.
У дельфина.
Линии…
Шум просторного зала прошел мимо и сквозь, оглушая, неслышимый. Откуда он понял, увидел, почему так решил? Когда рассмотрел? И разве оно так?
— Ну? — Ленка подскочила, пританцовывая, — чо там? Записывают снова куда-то? Отмазалась?
— Я?
— Ты, ты! Попой нюхаешь цветы. Я быстро. Пока тебя не было, Тонька на шпагат садилась, ух. Я скоро.
