И отпустил маленькое плечо, свесил руки, пот, казалось, стекал по пальцам. Слушая мелкую дрожь коленей, старался — устоять, не свалиться. Сердце размеренно било в глотку, от чего глохли уши. Сверху медленно втекало навечно, казалось, забытое — где-то здесь кричал Пестик.
И снова Ромку бросило в жар. Кто угодно со стороны мог подумать — чуть не подрался с девчонкой за друга, но ведь на самом деле — забыл, напрочь забыл! И хотел только… Вспомнив, чего хотел, чуть не захлебнулся жарким стыдом.
С ненавистью посмотрел на девчонку. Стоит, обхватила себя за плечи тонкими руками, смеется. А на плече у края спущенной рубашки наливается темным синяк.
Спустила рубашку еще ниже и побежала за его спину, на бархатный голос, вперед подавая плечо, показывая синяк.
«Жаловаться» — решил Ромка, поворачиваясь медленно, но тут же, по мелькнувшему мимо блеску глаз и зуб, по жаркому шепоту взахлеб, понял ошарашенно — нет, хвастаться!
Стройная женщина в такой же рубашке, протянула руку навстречу девочке, прижала к себе, наклонив голову так, что до земли свесились темные неровные пряди, слушала шепот. Улыбалась и гладила волосы маленькой, кивала.
После чуть отстранила, заботливо натянув спущенное плечико рубашки. Посмотрела на мальчика. Ждала. Ром видел отраженные в глазах луны и чувствовал, как покалывает затылок луна настоящая. Которая везде. Вспомнил, как ходили с мамой в магазин выбирать люстру для гостиной. И множество радуг в хрустальных висюльках. Он задрал голову тогда и смотрел-смотрел, уплывая глазами, не уставая. Мама, дернув за руку, смеясь, увела туда, где автомобили, прохожие и зеленые пыльные листья деревьев вдоль тротуара.
Странный свет не отсюда. Везде. Он тогда все хотел сам пойти в тот магазин — смотреть снова. Но откладывал. Верно, боялся, что некому будет увести.
Прокашлялся. Нахмурившись, сказал:
— Где Петр?
Женщина снова улыбнулась, и он увидел, что молода она совсем. Тоже девчонка, только чуть старше его. Из тех, на кого, сторожась, смотрел из окна, — как сидят на лавочке с большими ребятами, бесстыдно по-юному вытягивая из-под крошечных юбок длинные молодые ноги. Иногда курят или пьют из поданного пластикового стаканчика, морщась и смеясь. Откидывая голову, сторонясь поцелуя, кажут нежные шеи. А он вначале подумал — мать с дочкой. Сестры? Девочки темного винограда.
— Он отдыхает, не волнуйся, — подняв тонкую руку, поманила к себе. Маленькая подбежала, схватила его запястье, потащила.
