Выходя в кольцевой коридор, Даэд плотно закрыл дверь и оглянулся, прислушиваясь. Он уже знал, что каморки охотников опоясывают весь наружный край витка, все они так же открыты ветрам и солнцу, а в коридор выходят только небольшие двери. Внутренняя стена кольцевого коридора тоже прерывалась запертыми дверями, изрисованными грубыми узорами, между ними — проходы к центру. Оттуда слышался лязг посуды и громкие голоса. Кто-то запевал, потом, перхая, умолкал, а дальше смеялись, нестройно выкрикивая. После зябких сквозняков каморки Даэда кинуло в тяжелый жар, влажно пахнущий едой и хмелем.
Он шел по коридору мимо дверей, пытаясь понять, что означают знаки на каждой. Большие, угловатые, иногда фигуры повторялись, но чаще — разные. Та, что повторялась чаще других, показалась ему знакомой. Треугольник, наискось перечеркнутый двумя жирными линиями, одна внизу сламывалась торчащим хвостом.
Даэд совсем было собрался нырнуть в проход, ведущий к центральному залу, когда дверка, отмеченная таким знаком, распахнулась.
— Илена? — он застыл, быстро обводя глазами стройную фигуру в чем-то очень цветном, с перьями и лентами, успел увидеть глубокий вырез платья, булавки, сверкающие на плечах. И уставился в отчаянные голубые глаза.
— Ты? Тут? Ты что тут? Я думал…
Илена посмотрела в стену за его плечом, по шее кинулась вверх краска, делая нанесенный на скулы румянец ярким и тяжелым.
— Пусти, — сказала, хотя он не держал, стоял растерянно разведя руки.
Отвернулась и быстро пошла во внутренний коридор, на голоса и смех, мелькая узкими подошвами под широким легким подолом.
— Подожди! — Даэд кинулся следом, но девушка, разок оглянувшись, ступила в боковой проход и пропала там, среди витых ступенек и плавных боковых переходов.
Даэд потоптался немного. И снова двинулся к центру, на голоса.
Идти было долго. Диаметр витков навершия в два раза превышал прочую ее часть, и узкий коридор, изгибаясь и петляя, но неуклонно стремясь к центру, не торопился. В закутах прятались двери, иногда запертые, а чаще просто завешенные шторками, оттуда неслись голоса, мужские, изредка смешивались с женскими возгласами. Кто-то там смеялся, мужчины, отметил Даэд, перед глазами которого стояла недавняя фигура Илены — в лентах и блеске украшений, а женщины отвечали тише, серьезнее. Может быть — испуганнее? Один раз из-под витой лесенки, взмахнув шторой, вывалился парень в одних лишь штанах, заправленных в тяжелые сапоги, покосился на Даэда и затопал впереди, хлопая себя по бокам и что-то напевая. Скрылся за поворотом. И снова Даэд шел один, отмечая багровые сполохи на гладких стенах. Их становилось больше, шум тоже стал сильнее, уже слышались отдельные слова и голоса.
