— Я знаю теперь…
Я знаю теперь…
Об одно-м-м.
Путь многих потерь
Мне виден теперь.
И знако-о-ом…
— В парк давай пойдем, — в перерывах улещивала подругу Ленка, — а вдруг не будет дождя? Ладно, тогда можно в «Голубой залив» поехать. Там мороженое. С сиропом.
— Та, — с сомнением отзывалась Рыбка, и, закатывая накрашенные глаза, выводила похоронным голосом:
— Боль и обида!
Все забыто.
Мир праздником стал
Как. Шум. Ный. Кар. Навал.
Засверкаа-а-ал.
— В «Льдинку»! — вдохновилась Ленка, — давай, а? Там диваны кожаные. И слойки!
— Хм, — ответила Оля, роясь в косметичке и вынимая помаду.
— Прекрасно, — удовлетворилась Ленка, — решено. Семачки скажем и дернем.
Она посматривала на часы, которые висели на стенке напротив, и нервничала. За болтовней время шло быстро, уже скоро идти, и стоять, в кустах, а он уже будет там или подойдет, под дождем, а у Ленки дурацкий этот капюшон и, вообще, все пальто дурацкое. И мокрое. А еще вдруг он приедет на машине, станет ее куда-то приглашать. А еще, вот она мучается из-за Панча. И одновременно сама звонит Кингу. Как-то это совсем не так, как пишут в книжках, где героини сидят у окошка и ждут своих любимых до самой пенсии. По идее, Ленка тоже никакого интереса не должна испытывать к мужчинам. В смысле, к парням и мальчишкам. А он есть. Себе ж не соврешь. Правда, другой. Не такой, как раньше.
— Там где клее-он шуми-ит, — перешла Рыбка к еще более скорбной песне, — над речной волной… Малая, пой давай!
— Говорили мы-ы-ы, — машинально подтянула Ленка.
— О любви-и-и с та-а-абой! — заголосила Оля в полный голос.
По батарее грюкнуло, труба зазвенела.
— О, — поспешно вставила между словами Оля, — сосед проснулся… Опустел тот клее-он! В поле бродит тьма!
— Мгла-а-а! — очень громко поправила ее Ленка, валясь головой на Олино плечо.
— А любовь как сон, стороной прошла!!! — проорали вместе и театрально разрыдались, вздымая руки и валясь друг на друга.
Батарея звенела, не умолкая. Стеная от смеха, Оля села, оттягивая пальцами нижние веки.
— Тушь! Потечет ща-ас! Малая, ты еще тут!
— Поднимите мне веки, — басом прокомментировала Ленка, — о-хо-хо!
Устав смеяться, валялись молча, слушали еще одну хриплую старую пластиночку, на которой Роллинги предлагали покрасить все в черный цвет, а потом Мик Джагер мурлыкал про сладкую леди Джейн. И, осторожно пальцем растирая помаду по нижней губе, Оля вдруг потребовала:
— Малая, ну, может, расскажешь уже тете Оле, что там у тебя за роман случился в Планерском? А то я жду-жду.
