Мы видели, как составлялось уложение наших гражданских законов. В том же духе и при тех же условиях совершались, конечно, и другие организационные работы, которые должны были поставить Россию на путь безостановочного прогресса. А между тем, если бы наши прогрессисты того времени не столько предавались созерцанию наполеоновских идей, которые казались тогда выражением величайшего прогресса, если бы наши прогрессисты того времени вместо этих отвлеченных созерцаний обратились бы к преданиям исторической жизни своего народа, то они иначе принялись бы за уложение русских гражданских законов. При царе Алексее Михайловиче тоже составлялось уложение для Русской земли; но тогда это дело поручалось не немецкому теоретику, не знавшему русского языка, хотя бы и очень умному, и очень ученому, не ловкому канцелярскому чиновнику, хотя бы и очень гениальному, но не знавшему ни русских законов, ни потребностей русской жизни. Тогда созывался земский собор, и уложение царя Алексея Михайловича, которое и теперь еще не потеряло своей силы, есть дело земского собора. После Петра Великого снова явилась потребность заняться уложением русских законов. Предание еще не умерло. Правительство неоднократно пытается созвать собор для этой цели. Дело сначала не ладилось; однако при Екатерине II оно удалось. В этом же самом нумере нашего журнала в статье С.М. Соловьева "Рассказы из русской истории XVIII века" сообщаются интересные сведения, совершенно новые для публики, о комиссии уложения законов, созванной при Екатерине II. Мы видим, какое это было великое земское дело и какое значение придавала ему сама Екатерина, вопреки презрительным оценкам последующего времени. Идеи выборных людей того времени не были, конечно, очень широки; господствовало во всей силе крепостное право, был сословный антагонизм; представительство не могло иметь вполне земский характер. Но тем не менее какой великий факт эта комиссия и сама по себе, и еще более по тому, что могла бы выработать из него история. Каков бы ни был состав екатерининской комиссии, она не могла стеснять разум и волю законодателя в добрых начинаниях и благотворных реформах; но она могла вразумлять его, она давала самый богатый материал для его соображений, она представляла собою не канцелярию, а интересы самой жизни. Вот что сказала об этой комиссии сама Екатерина: "Комиссия уложения, быв в собрании, подала мне свет и сведение о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись должно".
