Когда наконец эта кропотливая работа была кончена, Клык выбрал в лесу, в укромном уголке небольшой, в руку толщиной дубок, расщепил его в одном месте и в расщеп вставил приготовленный топор так, что половинки деревца плотно сдавили бороздку. Остальное он предоставил природе: деревце продолжало расти, расщеп стал заплывать, охватывая камень все крепче и крепче, а лет через пять Клык, срубив дерево, получил великолепный топор с длинной рукояткой и лезвием, составлявшим с нею одно целое.
Это-то драгоценное оружие и попало в руки юного художника, с благоговением смотревшего на гладкую, отполированную от постоянного употребления рукоятку, которую ему надо было украсить всевозможными узорами.
Сильное волнение охватывало мальчика, — он боялся испортить дорогую вещь и, вместе с тем, смутно чувствовал, что сумеет выполнить свою работу. Его сильно смущала форма рукоятки. До сих пор он всегда выбирал для своих узоров большие плоскости: береговой песок, плоские камни, кору на толстых стволах и т. п., и там он свободно царапал все, что угодно, не задаваясь вопросом, выйдет ли хорошо или дурно. Если выходило плохо, он начинал на новом месте, стараясь как можно точнее, передать то, что задумал. Ему не приходилось считаться с формой предмета, на котором он изображал рисунки: было бы достаточно гладкое и большое пространство, и ему больше ничего не было нужно.
Но теперь не то: рукоятка топора, длинная, круглая и сравнительно тонкая, смущала его. С чего бы начать? С какой части? Что изобразить? Эти мысли мучили юного художника и заставляли сильно трепетать его сердце. Перед его внутренним взором стояли вереницы исполненных им рисунков, но они не удовлетворяли его, он чувствовал, что применить их для рукоятки нельзя, что будет нехорошо, так как в них не было ничего вполне определенного.
Не зная покоя от таких мыслей, Кремень уходил иногда из пещеры в свои любимые уголки и думал, думал и думал. Он по обыкновению наблюдал все, что происходило вокруг него, но не находил ничего подходящего. Он вглядывался в окраску крыльев бабочек, но эти пятнышки на плоских крыльях были бы неуместны на круглом предмете. Перебирая других насекомых и животных, Кремень все не мог ни на чем остановиться. Он уже готов был прийти в отчаяние, но, однажды, сидя под скалой, он услыхал тихий шелест, раздавшийся в сухой траве. Машинально взглянув в ту сторону, он вдруг подпрыгнул, широко раскрыв глаза.
— Змее! — невольно воскликнул он. — Вот где узор! Рукоятка — как змея!
