Впрочем, вернёмся пока к нашему лабораторному экземпляру.
Ни одно из фактических утверждений Лео Таксиля не может быть толком оспорено. Лижут паломники туфлю папе? Лижут. Кто попробует это отрицать, попадёт в глупое положение и разом скомпрометирует всё, что сам хотел бы сказать. Появлялись в монастырях и близ оных запретные плоды любви с несчастной и короткой судьбой? Увы, да. А доказывать, что вот в этом конкретном пруду останков нашлось не триста, а всего лишь двести двадцать или, паче того, что вот около того конкретного монастыря пруда вовсе нет — только самого себя дураком выставлять. И даже касательно Марии Магдалины поди поспорь — ну а что, сами посудите, могло мужчину Христа и уверовавшую в него блудную даму связывать? В системе-то представлений европейского интеллигента? Вот именно. Только это самое.
Оспорены они быть не могут, что правда, то правда. Однако не секрет, что как эти, так и иные несчётные неприглядности никак не помешали христианству западного толка выстроить европейскую цивилизацию со всеми её неоспоримыми изумительными достоинствами и то бьющими в глаза, то скрытыми до поры до времени недостатками. Каким таким загадочным образом этот священный вертеп, лицемерно повторяющий бессвязные разглагольствования Христа, смог породить раскинувшуюся на полмира махину, подарить человечеству уникальные представления о совести, свободе, разуме — об этом даже вопроса не стоит. Вот насчёт рогов у мужей — такое богоборцу по уму.
Подобная критика — это даже не Моська у ног слона. Это прыщик на необъятном слоновьем крупе.
Конечно, и прыщик может загноиться, вызвать абсцесс и довести гиганта, на котором вскочил, до смерти. Но даже эта победа не даст прыщу счастья. Ведь без крупа, на котором он назрел, прыщ существовать никоим образом не может. Он абсолютно несамостоятелен, хотя сам о том, конечно, не подозревает, а скорее всего, уверен, будто является венцом творения, высшей стадией развития носящего его колоссального организма.
Но ни один Кювье, восстанавливая по костям почившего колосса его величественный внешний облик, даже не задастся вопросом: а не было ли на объекте реконструкции, в качестве завершающего штриха, какого-нибудь прыща.
Бравому богоборцу и в голову, похоже, не приходило, что при всех отмеченных несообразностях церкви сам он сызмальства живёт внутри цивилизации, которая в течение двух тысяч лет создавалась на теле Христовом и камне его Петре, и пользуется всеми её благами и преимуществами. И, кстати сказать, только благодаря им сам-то он, просвещённый остроумный вольнодумец, в состоянии вольнодумствовать и глумиться. Что он дышит своей цивилизацией, как воздухом, и, пока воздуха достаточно, его не замечаешь.
