Лейла. Ему рабочие отдают бутылки.
Надя. Это ты глухая, это я должна орать. А я не глухая, и ты не ори.
Лейла. Он какой-то неприятный.
Надя. Ой, он сюда смотрит. Давай на него не смотреть. Вдруг он все-таки понимает.
Лейла. Он что-то вроде злодея. Ты привыкнешь.
Надя. Он все время тут ошивается. Снег караулит, что ли? Смотри, ему даже халат дали. Как настоящий рабочий. А он ведь даже говорить не умеет. Только мычит.
Лейла. Я привыкла. Терплю его вид.
Надя. Он, наверное, тут прикормился. Из милости.
Лейла. Ты его не бойся. Ты на него не смотри, думай, что его нету.
Надя. Ничего себе - нету! Хотя лично мне - наплевать! Я заработаю на сапоги и сбегу отсюда.
Лейла. Сапоги? Я вижу, ты всегда в шлепанцах. Так нельзя. Мы же все время выбегаем на снег.
Надя. И вообще - почему Лева? Ле-е-ева. Такое имя потратили. Терпеть не могу, когда недоразвитого человека называют Лева или Аркадий. Называли бы Вася или Коля. Или совсем что-нибудь старинное... которое сейчас не применяют уже. А то - Лев! А сам мычит... А что он все у той стены качается?
Лейла. Он всегда сидит в рабочей комнате. Пьет их чай.
Надя. Что он у той стены мотается? Шел бы к рабочим. Они чай заварили. Что он тут в снегу и ветру мыкается? Настроение портит.
Лева уходит.
Ну надо же, ушел! Смотри, как совпало - я сказала, и он ушел! Как настоящий!
Лейла. А ты знаешь, что под нами старинные подвалы? Коридоры?
Надя. Еще не хватало!
Лейла. А стена, где дядя Лева терся, убереглась от разбитой церкви.
Надя. Ты-то откуда знаешь? Из Дагестана?
Лейла. Я все знаю, потому что я окончила университет. Здесь под нами сгусток подвалов. И все проклято здесь. Все насквозь.
Надя. Так не говорят - сгусток. Сгусток бывает... ну, сгусток краски... красной... сгусток вещества... сгущенное молоко, например.
Лейла. Я скажу, а ты не бойся, ладно?
Надя. Ну?
Лейла. Обещаешь?
Надя. Ну?
Лейла. Здесь является призрак актрисы с наганом.
Надя. Не ври.
Лейла. Та актриса давно уже прокляла это место, весь театр, который мы с тобой моем. Сцену, занавес, люстры, бельэтажи, зеркала, барельефы - все охватила. Она сказала: "Раз вы надругались над искусством, раздавили, опозорили, выгнали нас, раз вы свели его с ума, и он умер на ваших рыбьих глазах, я вас проклинаю за это вот чем: ни один талант в вашем театре не сможет. А если все же придет к вам, вы разобьете ему сердце".
Надя. Что она, совсем дура? Она же неправильно прокляла! Она же не их прокляла, а сам талант прокляла!
