Смородиновый куст плодил вокруг себя дополнительную тьму. В угольной тьме ветви его шевелились, подобно осьминожьим щупальцам. Куст, казалось, дрожал от гнева, нечто кощунственное, видимо, усматривая в самом факте Петиного приближения. Чем ближе Петя подбирался к нему, тем явственнее ощущал недоброжелательство куста, наплывающее воздушными волнами. Представить себе, что мокрый, трясущийся от непонятного бешенства смородиновый куст и теплая, ласковая Наташа — одно и то же, у Пети не хватало фантазии.
— Ну-ну, старичок, не нервничай! — Петя протянул было к кусту руку, но тот угрожающе выставил навстречу звенящую ветку. Петя был механиком и хорошо разбирался во всем, что касалось металла. Такой звук могли издать при соприкосновении тончайшие металлические пластины, а именно бритвы.
— Вот, значит, браток, какие у тебя листики… — удивился Петя. Еще ему не понравилось, что куст значительно увеличился в размерах, макушка его оказалась выше Петиной головы. А может, это только казалось в ночи.
— Да что же это? — Петя опустился на траву, в растерянности уставился в черную шевелящуюся тьму. — Ну, сам подумай, как я могу тебя… любить? Да собственно, за что? Что ты растешь, производишь ягоды? Конечно, я понимаю, вы, так сказать, наши меньшие братья, сохраняете на планете кислород, даете продукты питания, вас надо беречь, охранять, культивировать, полюбить… как своих самых близких людей… я не понимаю! Да и какая может быть между нами любовь? Как я угадаю, чего ты от меня хочешь?
Сам того не замечая, Петя отклонился от Наташиного напутствия, но его искренность, видимо, произвела впечатление на куст. Во всяком случае, бритвы больше не звенели, да и в размерах куст слегка убавился.
— Ей-богу, я не собираюсь причинить тебе зло! — вдохновился, осмелел Петя. — Ни один твой листик не потревожу, ни одну ветку не сломаю. Дай ты эти ягоды! Да не мне, не мне они нужны! Понимаешь, меня попросили… Для меня это важно. Если хочешь знать, я вашего брата вообще никогда не ломал, не мучил, веники из веток не заготавливал! Чего ж ты так меня встречаешь? А в последнем рейсе, когда заходили в Дакар, в парке дружбы сажал — да, сам сажал! — березки. Вот только приживутся ли они в африканской-то жаре… — Петя прикусил язык, этими сомнениями как раз и не следовало делиться с кустом. Вскочил с травы: — Но ты не думай, я искренне сажал! Еще просил негров почаще поливать, а то они там вообще ничего не поливают…
