После смерти лейтенанта Андрей воевал с думой о Новоселовке.
Во взвод прибыл боец — высокий, немного нескладный, с узловатыми крестьянскими руками — Иван Рябин. Он был кубанец, воевал на севере, а после ранения попал в Крым.
— Не везет мне с участками, — пожаловался он Прохорову. — Вот опять досталось брать Керчь. Другие идут по степу, а тут сопки да камни. Самое тяжелое дело.
Тогда Андрей рассказал ему о Черненко. У Рябина сын сражался на фронте. Выслушав рассказ Андрея, он долго курил крепкий табак, потом сказал:
— Жаль лейтенанта, а в Новоселовку непременно зайдем.
В ночь на 11 апреля оба бойца были обрадованы приказом о наступлении. После короткого удара артиллерии, пехота кинулась к немецким траншеям. Прохоров и Рябин вместе ворвались на позиции немцев. Рябин неистово стрелял из автомата.
Просвистела немецкая мина. Потом мины начали рваться чаще и чаще. Рябина контузило осколком, который попал в каску, но скоро он пришел в себя, снял каску, поглядел на вмятину. Встал.
— Это, брат, чепуха. Воевать еще можно!
Прохоров и Рябин вскочили на танк, и немецкие траншеи остались позади. В одном месте пришлось спрыгнуть с танка, Рябин бросал гранаты в немецкий окоп прямо через колючую проволоку. Снова рядом с треском разорвалась мина. Рябина ранило в голову, и он закрыл глаза от боли.
К нему подбежала маленькая светловолосая санитарка. И, увидев на глазах бойца слезы, испуганно спросила:
— Что ты? — Она никак не могла понять, почему этот большой человек плачет…
— Как же, — сказал Рябин, — горе какое! Эх, сестрица, сколько ждал-воевал, а тут ранило в самое время, когда вперед идти.
— И от этого горько? Так ведь пошли же наши вперед. Пошли, — говорила она, забинтовывая голову Рябина. И солдату стало легче.
…А Прохоров остался в бою и вот смотрел теперь на хаты Новоселовки.
Немцы из деревни бежали. Через пригорок проскочил наш танк, дохнув горячими парами бензина и пылью. Прохоров хотел вскочить на танк, как он сделал это на рассвете, когда брали Керчь, но удержался.
Он сбежал с пригорка к первой хате. Дверь распахнулась. Женщина в рваной косынке выскочила навстречу, кинулась к бойцу:
— Миленькие! Родненькие наши, пришли!
Андрей Прохоров — молодой боец. Он почувствовал себя неловко. Растроганно, стараясь говорить баском, произнес:
— Здравствуйте! Тут немцев не осталось ли где?
— Да нет. Где им тут! Кто повтикал, а кого побили. Хоть бы их больше глаза не видели.
— Не увидят больше, нет! — улыбнулся Андрей. И спросил:
