Соколов иронически усмехнулся:
— Ведь не расплавленный чугун! Оттащи святого старца в участок.
— Полно вам, граф, шутить! — Мартынов аж захлебнулся. — Если сегодня я прикажу забрать Распутина в участок, завтра меня отправят охранять каторжников на Сахалине.
Соколов был невозмутим. Он одобрительно взмахнул рукой:
— Замечательно! Тебя, Мартынов, назначат старшим смотрителем, скажем, в каторжную богадельню в селении Дербинском. Это сахалинское Монте-Карло. Богадельня населена народцем замечательным — нищими, шулерами, ростовщиками. Начальство туда не заглядывает. Тебя научат метать наверняка. Не жизнь, разлюли малина!
Мартынов болезненно поморщился:
— Вам хорошо, граф, изгаляться! — С мольбою посмотрел на собеседника. — И причиной того, что Распутин не уезжает восвояси, в Питер, являетесь вы, Аполлинарий Николаевич.
— Ну?
— Так точно! Распутин мне заявил: «Пока не отыщете мою Эмилию, я из Москвы — ни шагу!». Её муж, полковник Гершау, тоже покоя не даёт: «Человек не иголка, почему мою жену отыскать не хотите?» А что нам делать, на куски разрываться? Мне ведь приказано и за самим Распутиным вести наружное наблюдение. Наряд филёров для прослежки Распутина назначай, рапорты наверх пиши и отправляй, да ещё ресторанные и прочие безобразия безропотно терпи.
Соколов иронично покачал головой:
— Бедный командир! А теперь я ещё на твою голову свалился. Нет, тебе точно на Сахалин пора отъезжать — там жизнь спокойней.
Мартынов набрал полные лёгкие воздуха, наклонился к Соколову и с погребальной торжественностью произнёс:
— Сейчас, Аполлинарий Николаевич, вам будет не до шуток. — После паузы выпалил: — Пропала ещё одна полковничья жена — Зинаида Дитрих.
Немецкая точность
Соколову показалось, что он ослышался.
— Зинаида? Как пропала? Когда?
— На другой день после той ночи, когда вы, Аполлинарий Николаевич, Горький, Распутин и компания гуляли вместе с ней в «Яре».
— Что Дитрих рассказывает?
— Говорит, что вместе доехали до дому. Переночевали. Утром он отбыл на службу рано, Зинаида спала. Вечером супруги уже не было — как в воду канула. Ни записки, ни слова.
— Сбежала с любовником?
— Все может статься. Плохо, что Дитрих — человек влиятельный, пред царицыны очи усердием Распутина допущенный. Повсюду жалуется. И у меня заявление оставил, и докучает начальнику сыска Маршалку. Тот рыщет по всей первопрестольной, все верх дном перевернул, но найти пропажу не может.
Соколов усмехнулся:
— Если каждую неделю у нас будут исчезать жёны, то скоро все полковники вдовцами станут.
