Затем, после паузы, он сказал:
— Вот.
— Как ты можешь быть таким наивным? — сказала она.
— Ты называешь наивным меня после этого сверхупрощенческого антикапиталистического сравнения? — сказал он.
— Когда политику заменяет заранее спланированный театр, — сказала она, — а нас загоняют в шоковый режим, приучая ждать каждого последующего шока, который подается круглосуточной лентой новостей, как будто мы грудные младенцы, живущие между титькой и подушкой…
— Изредка пососать титьку было бы неплохо, — сказал он.
(Она это проигнорировала.)
— …от одного шока до другого и от одного хаоса до другого, как будто это кормление, — сказала она. — Но это не кормление. Это полная противоположность кормлению. Это липовая материнская забота. Липовая отцовская забота.
— Но зачем гнать нас от одного шока к другому? — сказал он. — В чем смысл?
— В отвлечении внимания, — сказала она.
— От чего? — сказал он.
— Чтобы дестабилизировать фондовые рынки, — сказала она. — Чтобы скакали курсы валют.
— Теория заговора устарела еще в прошлом году, — сказал он. — Или в позапрошлом. Или в позапозапрошлом. Plus ça change[15].
— Change[16] уж точно происходит, — сказала она, произнеся это слово по-французски, как и он. — Не говоря уж о буквальном изменении климата, происходит полный сдвиг времен года. Мы как будто все время идем в снегопад, пытаясь докопаться до того, что в действительности происходит за всем этим шумом и шумихой.
— О временах года я готов болтать круглые сутки, но у меня работа, — сказал он.
Он открыл ноутбук и начал просматривать сайты, на которых еще могли остаться твердые дезодоранты определенной марки. Тот, которым он пользовался много лет, недавно был снят с производства. Она прошла через всю комнату и ударила по экрану ноутбука тыльной стороной ладони. Шарлотта ревновала его к ноутбуку.
— Мне нужно написать в блог о солнцестоянии, — сказал он.
— Солнцестояние, — сказала она. — Ты сам это сказал. Самые темные дни в истории. Никогда такого не было.
— Нет, было, — сказал он. — Солнцестояния цикличны и случаются каждый год.
Почему-то именно от этого Шарлотта взорвалась. Возможно, она всегда ненавидела его блог. В пылу спора она называла его никому не нужным реакционным аполитичным блогом.
— Ты хоть раз упоминал об угрозе для мировых природных запасов? — сказала она. — О войнах за водные ресурсы? О шельфе размером с Уэльс, который скоро отколется от Антарктики?
— О чем? — переспросил он.
— О пластике в воде? — продолжала она. — О пластике в организмах морских птиц? О пластике во внутренностях почти всех рыб и водяных животных? В мире вообще осталась неиспорченная вода?
