.) Он писал заметки о взаимообмене молекул воды и собирался озаглавить их «Щедрая вода». Он отмечал, почему в холодный день, когда почти нет ветра, нечто, превращаясь в лед, вырабатывает что-то вроде дыма, огня, писал заметки о соединении снега со льдом под названием «снёд», настолько прочном, что из него можно строить здания, о перисто-мозаичных формах, приобретаемых льдом, образующимся на строго определенных поверхностях, о том, что
действительно нет двух одинаковых снежных кристаллов, о различии между хлопьями и кристаллами и общественной природе снежинки — тоже довольно политизированная тема для статьи, — а также о том, что хлопья, падающие с неба, образуют собственный природный алфавит, всякий раз создавая собственную уникальную грамматику.
Шарлотта вырвала страницы из «снежного» блокнота и выбросила их в окно.
Он выглянул и посмотрел на то, что осталось от них на верхушках деревьев и кустах, на ветровых стеклах и крышах машин, припаркованных внизу, и на клочки, разбросанные по тротуару.
— Ты пишешь о природе? — сказала она. — Не смеши меня. Нельзя просто высасывать из пальца истории о блужданиях по полю или вдоль канала, вывешивать их в интернете и утверждать, что пишешь о природе. Ты всего-навсего растение-паразит. В этом твоя единственная связь с природой: паразитируешь на людях и получаешь за это зарплату. Даже не пытайся выдавать себя людям или, вернее, себе самому за кого-то другого, ведь ты всего лишь привязчивое стыдное растение-паразит!
Они погрызлись, когда она застукала, как он чистил ногти о края страниц ее книги, и попросила этого не делать, после чего, задетый ее критикой, он начал критиковать ее за бесконечное нытье о международном положении.
— Они сделали свой выбор, — сказал он, когда она снова пожаловалась, что людям из ЕС приходится выжидать, позволят ли им остаться в стране или нет, как и людям, вступившим в брак с людьми из ЕС, или людям, чьи дети родились здесь и которым, возможно, нельзя будет остаться и т. д. — Они сами захотели приехать и жить здесь. Они пошли на этот риск. Мы в этом не виноваты.
— Выбор, — сказала она.
— Да, — сказал он.
— Помнишь, как мы говорили о людях, которые утонули, убегая от войны и пытаясь переплыть море, а ты сказал, что мы не должны чувствовать вину, потому что это был их выбор — бежать из своих сожженных и разбомбленных домов и опять-таки их выбор — сесть в лодку, которая затем перевернулась? — сказала она.
