— Что делаешь? — услышал он голосок племянницы.
— Ничего не делаю.
— Мама! — закричала маленькая Лиза. — Он ничего не делает. Лентяй!
— Лиза. Отстань от дяди.
Шершавкин прислушался. Вроде никого. Лиза ушла к маме в кухню. Шершавкин связал бельевую веревку и свернутую жгутом простынь. Привязал то, что получилось к столу. Пошевелил ручкой и оооочень медленно открыл окно. Шершавкин перебросил ноги через подоконник. Шумно выдохнул и начал спускаться, мягко отталкиваясь ногами от стены дома. В открытой форточке второго этажа. Шершавкин увидел то, что могло поставить под сомнение так удачно складывающееся предприятие. Здесь жили жирная и глупая мартышка Бася и семья Бембеков. Болеслав Бембек ходил в Японию. Привозил оттуда всему городу трепаные всеми японскими богами праворульки. Если бы в форточке разлегся Болеслав — мужик размером с ЧСВ дальнобойной фуры, это было бы удивительно но не так огорчительно. Болеслав человек размеренный и последовательный. На горе Шершавкина это был не Болеслав. Глупая жирная мартышка прыгнула, не раздумывая. Закачалась на штанине, царапая острыми плотными коготками кожу. Шершавкин терпел, стараясь не выдать себя голосом. Мычал, сдувал с носа хвост мартышки. Нюхал… Лучше не вспоминать, что он там нюхал. По лицу Шершавкина Бася забралась ему на голову и сидела там как ни в чем не бывало. Будто заплатила 2 цены вперед за арендованную площадь. Когда до земли оставалось метра два сверху постучали. Это были Лиза над Лизой. Они высовывались из окна кухни. Младшенькая колотила блестящей поварешкой по панельной серой стене. Шершавкин прыгнул. Приземлился на ноги. Не упал. Шершавкин победно расхохотался, глядя на родственниц.
— Лиза. Закрой глаза. — крикнул Шершавкин. — Да не ты. Младшенькая.
Тогда Шешршавкин показал сестре давно желаемый, выстраданный жест, а потом побежал. Широко и свободно. Он бежал по широким улицам родного города. А с тротуаров на него молча осуждающе смотрели редкие прохожие. Они знали Шершавкина и Шершавкин их знал. Был мягкий майский день, заполненный морским воздухом и трепетом слабосильной пробившейся листвы. Все складывалось просто отлично. Шершавкин освободился. Впереди он видел милицейский желто-синий уазик, перегородивший дорогу. В волосах Шершавкина качалась глупая жирная Бася. На капоте уазика сидел Горшков старый боевой товарищ. Сколько пройдено вместе. Сколько через соломинку надуто жаб. Сколько водяных бомб из воздушных шариков на головы мирнопроходящих сограждан. Разве это можно забыть? Добежав до уазика Шершавкин твердо решил накатать на сестру не одно, а два заявления. Незаконное удержание и оскорбление действием. Получит она теперь — мечтательно думал Шершавкин.
