— А? Что говорить.
Лиза встала и подошла к двери.
— Лиз…
— Чего тебе.
Шершавкин сконструировал из имеющихся в его распоряжении ушей, носа, бровей, глаз и нежных всхлипов осенний пейзаж.
— А к бабушке. На могилку. Не отпустишь?
— Какой же ты… — Лиза поискала в своей словесной с бахромистыми шнурками картонной папкой завуча.
— Какой же ты непохожий.
Дверь за собой Лиза закрыть не забыла. Шершавкин остался один. Нужно было как-то выбираться.
— Засентябрилло — думал Шершавкин, развязывая зубами, узел бельевой веревки. — Растрепался где-то. Урежу вполовину. Куда вполовину. Лиза и сама могла догадаться. Все — окончательно решил Шершавкин — Отдам четверть. Это по божески.
Год назад увидел по телевизору Шершавкин Леню Голубкова и подпрыгнул едва е до потолка от простоты решения. Элегантно и грандиозно. Через неделю в Медвежьем Бору в двух комнатах кирпичной котельной обосновалось городское отделение ММИ. Заеведующим Шершавкин назначил Засентябрилло — одноклассника, но руководил всем сам. По телефону из Порта Крашенниникова. Засентябрилло только складывал денежки в джутовые мешки из-под картошки. Раз в неделю прилетал пилот Уклонов на серебристом Яке и отвозил деньги Шершавкину. Ни с каким Мавроди Шершавкин понятно не связывался. Делится? Еще чего. А бесплатной рекламой день и ночь крутившейся по всем телеканалам пользовался во всю. Бизнес пальчики оближешь. Закончилось все, когда в Москве из подъезда неприметного дома в наручниках вывели невысокого человека с лицом пожилой обезьяны в круглых очках и мерцающей загадочной улыбкой Моны Лизы. Этого человека под крики и вопли собравшейся массы адептов его посадили в затрапезные Жигули 3 модели. Адептская масса эластичная и плотная заполонила собой весь двор. Залила сломанную песочницу. Вылепила из себя протест. Жигули с арестантом медленно ползли к выезду со двора. В тот же вечер эту картину увидела вся страна. До Медвежьего Бора эта новость добралась не как обычно через столетия а всего через неделю. Но к этому сроку Шершавкин все оперативно ликвидировал. Последним вывез Засентябрилло. Схоронил его Понедельник среди геологов Пенжинской экспедиции. Полученные деньги расчетливо обменял на доллары и три квартиры в городах транссибирской магистрали. Ах какая же была операция. Пальчики оближешь. И вот проходит год. Нормальные люди. Солидные и интеллигентные, как на Западе или в Москве, давно бы все забыли. Поплакали бы конечно. Не из-за этого. Пожалели об упущенных деньгах, но потом то. Потом то… Чем мы хуже рыбок гупий. Шершавкин пролистал свой компактный опыт ловких махинаций. Нет, ничем не хуже, каких то аквариумных рыб. Шершавкин старался передвигаться по бабушкиной комнате так, чтобы не скрипнули половицы рассохшего паркета. Он осторожно приблизился к треугольнику окна. Отодвинул в сторону черепашьего цвета штору. Это был третий этаж. Метров 8–9.Шершавкин знал сестру. Не отцепится ни в коем случае. Ну, может быть через месяц. С отвращением представил себе Шершавкин как на протяжении месяца… Изо дня в день он будет есть эту синюю капусту со ржавой подливой. Этого не будет. Никакой пионер герой этого бы не выдержал. А он давно уже не Марат Казей. И не боксерская груша терпеть за просто так. Шершавкин стянул с кровати домотканую простынь. За дверью послышался шум. В дверь пару раз стукнули и Шершавкин замер.
