-- Что ты как девка ходишь? -- сказала ему старуха и длинными пальцами потянулась к его горлу. Но он отстранил ее руку.
-- Мое дело.
И старуха отступила.
-- Рома, не бери настойку из шкафа, -- жалко попросила она.
-- Я клюквенную возьму, бабушка.
-- Оставь клюквенную, -- умоляла старуха, -- а то придет Вадим и будет меня бить.
-- Он же не любит клюквенную. -- И Ромка открыл шкаф.
-- Да ему все равно! Он придет, ему хоть что подавай, хоть клюквенную, хоть водку. А так -- пустой шкаф. Ведь побьет, точно побьет!
-- Не побьет, -- отмахнулся Ромка, забирая настойку из шкафа.
Старуха подслеповато щурилась:
-- Оставил, родимый?
-- Оставил, оставил, -- сказал Ромка, уходя. А мне шепнул: -- Приходи в третий подъезд.
Я стала отпрашиваться у старухи почти сразу же, как он ушел, но старуха умоляла:
-- Посиди, пока не придет сын!
И мы молча сидели. А когда он пришел, то первым делом ударил ее наотмашь, но не сильно и даже, я думаю, совсем не больно. Просто мокрый чавкающий шлепок. Старуха сразу же указала ему на шкаф и даже не заплакала. И когда он увидел, что в шкафу пусто, он не стал ее бить, а только сплюнул и сказал: "Будь ты проклята, старая! Будь проклята!" Еще несколько раз повторил заплетающимся языком и ушел. Старуха засмеялась:
-- Там под столом, видишь, стоит коробка с луком? Под луком на самом дне я припрятала две бутылки рябиновой. Достань их и иди!
Я обрадовалась легкости просьбы и скорому моему освобождению. Я нашла ее бутылки и выбежала на улицу. Я видела, как она позвала рабочих, возившихся под окном:
-- Угощайтесь, милые!
Они сначала не поняли, о чем это она, но один все же вылез из канавы и подошел к ней. Она молча протянула ему обе бутылки в просвет между прутьями решетки и снова опустилась на табуретку. Рабочие пили прямо в канаве за здоровье старухи, подмигивали друг другу и потешались над ней, а она улыбалась им в ответ.
Было девятое число осеннего месяца. Я вбежала в третий подъезд, а там на площадке между этажами уже стояли Женя Дичко и Галя Бабич, и Ромка угощал их настойкой. Тоненькая Галя Бабич унесла кружку из пивного ларька, и он наливал им прямо в эту кружку. Я не стала к ним подниматься, и получилось, что я опять подглядываю за Ромкой.
-- Почему тебя называют Простокваша? -- спросила пытливая Галя.
-- Я уже не помню.
-- Откуда у тебя эти бусики? -- спросила Женя и потянула за нитку.
-- И этого я тоже не помню, -- ответил Ромка, отстраняя ее широкую руку.
