— Сейчас покажутся, — сдавленным голосом сказал Ворона, неустанно следя за степью.
Берегом реки скользили стада сагайдаков. Сверкнули красными пятнами шкуры очень осторожных лисиц. В беспорядке прыгали ошалелые зайцы. Шарахались с криками птицы. Спасалось, кажется, всё. Разве что рыбы в воде оставались ещё безучастными к надвигавшейся беде.
— Татары не переходят на другой берег, — успокаивал серыми губами Ворона, не очень, кажется, доверяя своим словам. — Они всегда торопятся.
Конница выплеснулась из-за кургана неожиданно. На острове, впрочем, ничего вначале не увидели, кроме чёрной клубящейся пыли. Чёрное катилось уже по земле. Вскоре закрыло у берегов воду, оседая с шорохом на остров. И лишь тогда удалось различить отдельных всадников, которые забредали в воду, чтобы гортанными криками означить своё присутствие и снова исчезнуть. Лошади пить не хотели. Очевидно, орда поблизости пересекала мелкое озеро с тёплой солоноватой водой.
Как ни странно, но страшное шествие длилось недолго.
Путники на острове опасались, не выдадут ли их ржанием собственные кони. Они закрывали чуткие конские морды шапками и полами жупанов, руками гладили животным головы, глаза. И вдруг напряжение горячих конских тел увяло само собою. Животные принялись щипать траву. И тогда только люди окончательно поняли: нет уже на берегу прежнего гула. Гул застрял у них в ушах.
— Уже всё? — снова спросил, не поверив в новое спасение, Коринец.
Ворона отвечал ещё без особой уверенности:
— Это только крыло всего войска, если не крылышко. Где бы татары ни проходили, войско их уподобляется рыбацкой сети. Рассыпаются так, что ни одной человеческой души не упустят. И так до Киева доходят, до Москвы. Лет тридцать назад Москву дотла выжгли... Нам следует ещё выждать.
К вечеру пыль рассеялась, небо очистилось. Но зелень на острове — да и в степи вокруг, очевидно — посерела надолго.
Неподалёку за курганом, на котором дотлевали казацкие бочки с дёгтем, откуда над степью расстилался чадный дым, путники набрели на хутор — не ошибался Ворона. Но что это было за зрелище!
Человеческое жилище некогда возвели на берегу небольшого пруда. Его обрамлял молодой вишнёвый сад, а сад сторожили ряды высоких тополей. Утоптанный двор окружали хлевы и коморы. В хлевах, вероятно, содержалось много скота. Теперь же об этом можно было только догадываться.
Огонь уничтожил и хату, и все постройки. Везде дотлевали чёрные головешки.
Человеческих трупов видно не было, — наверное, люди успели скрыться за речку. Лошадей то ли увели с собою, то ли животные достались татарам. А вот домашняя скотина была полностью изрублена. Неподалёку от сгоревшей хаты вздымалось несколько коровьих туш, облепленных синими грозными мухами. Бычья голова, с огромными рогами, отделённая от туловища страшной силы ударом, валялась в куче юлы, саженях в трёх от туловища. Особенно, знать, неистовствовали враги над тушами свиней. Этих животных они превратили в кровавое месиво.
