А вопросы были обыкновенные: кто такие, как зовут, послал их кто или сами разбойничали, какие места пограбили.
Вопрошал сам Довмонт. Язык немцев и русичей знал он с юных лет.
— Не вашим холопам держать меня, князь! — наконец проговорил старый рыцарь гордо. — Прикажите отпустить. Надеюсь, и на варварских землях известны обычаи благородных рыцарей. Или вам будет недостаточно моего слова?
По кивку Довмонта молодцы отпустили его. Рыцарь сразу выпрямился, принял благородную осанку и представился:
— Барон Лукас из Зальцбурга.
— Дядька Лука, мы тебе тёзку нашли, — засмеялся Довмонт.
— Кому обязан своим пленением? — Барон Фридрих, в отличие от своих полумолокососов, не сильно волновался. Возможно, он уже не в первый раз оказывался пленником, так же как и сам брал супротивников в плен.
Дело житейское: сегодня ты пленил врага, завтра тебя пленили. Будешь вести себя с разумным достоинством — освободишься.
— Князю Довмонту.
— Сам князь Довмонт! — От изумления старый рыцарь даже забыл о своей пораненной руке. — Я немало слышал о вашей доблести. Скажу лишь, что стать вашим пленником — высокая честь.
— Да, был я в битвах с вашими рыцарями. В мой удел они бы не сунулись.
— Ваш удел на Руси? Вы разве не литвин?
Довмонт угрюмо молчал. Сколько раз его станут вот так спрашивать! И что он ответит им?
— Не прикажете ли перевязать моих раненых? — попросил старый рыцарь.
— Им помогут.
Довмонту не нужна была эта морока — пленные молокососы с дешёвыми доспехами. В другое время он с большей радостью потащил бы их за собою, как это и делают с пленниками. А потом, получив выкуп, отпустил бы на волю. Но в эти дни — самому бы скорей уйти за границы земли, которую недавно считал родной. Потому, не иди они со Псковской земли, он бы, возможно, взяв с них слово не воевать против себя, отпустил их на все четыре стороны. Но оттого, что они нанесли урон земле Пскова, приходилось теперь тащить за собою и повязанных рыцарей.
— Вам повезло, князь, мы передаём большую добычу, — сказал позже рыцарь, усмехнувшись, — владейте ею.
— Вы путаете меня с разбойником, Лукас. Вашей добычей я не воспользуюсь.
По всем законам она впрямь переходила в собственность Довмонтовой дружины, вместе со всем скарбом и доставшимися пленниками. Да только уведена она была с тех земель, где надеялся найти пристанище князь со своими людьми.
Среди этих псковских пленников было десятка два простых баб и мужиков с детьми — не успели укрыться в лесу, и прихватили их прямо среди работы или в домах спящими. Простая изношенная одежда из грубого домотканого холста была на них — даже нищие рыцари на неё не позарились. Всех этих людей уже по приказу воеводы развязали. Увидев, что чужеземный князь смотрит на них, они наперебой принялись кланяться, хлопая из-за спины по затылкам сразу расшалившихся детей.
