Довмонт с удовольствием оглядывал добротный новый дом, крепкие широкие лавки с узорами по бокам, выбеленную скатерть с красными цветистыми узорами. И так ему захотелось домашнего уюта — того, что устраивали они в своих хоромах вдвоём с его девочкой, с его красавицей Анной.
Только гости с хозяевами расположились к доброй беседе, только появились гусляры, как на улице послышался конский топот, шум голосов, кто-то требовал хозяина, а кто-то его не пускал.
Потом появился слуга, и по лицу его было понятно, что он должен сказать посаднику важное.
— Простите, гости дорогие, — извинился, улыбнувшись, степенной посадник, — что там у тебя? Комары заели или блоха загрызла?
Слуга приблизился к самому уху хозяина и принялся что-то шептать.
— Ладно, ступай, скажи, чтоб собрали уличанских старост, — отпустил его посадник, нахмурясь.
Довмонт взглянул на другую половину стола, где сидел воевода Давид Якунович, и увидел, как напряглось его лицо.
Воевода как бы слал посаднику через стол вопрос, и тот понял, согласно кивнул.
— Вот так, гости дорогие, хотели мы об этом деле завести разговор не сегодня, да только время не позволяет ждать.
— Неужели так-таки выходят? — не сдержался и перебил посадника кто-то из молодых псковских бояр.
Но посадник остановил его одним движением ладони.
— Вы и сами поняли, что из-за пустяка в нашу беседу вламываться не стали бы... — Хозяин помолчал, — видимо, подбирал слова, которыми собрался сообщить важное известие.
А известие, как догадывался Довмонт, было срочное и не из приятных.
— А всё твой недруг, князь, Герденя, да и наш тоже. Как другой твой враг, Войшелг, поставил его княжить в Полоцке, так он и развоевался. Теперь выходит на Леонтия со своим войском.
Сидевший рядом с князем дядька Лука, сведущий в христианских праздниках, тихо подсказал:
— Завтра Тимофея, — стало быть, десятое июня, Леонтия же — через восемь дён после Тимофея.
— Хорошо, что вовремя прознали и лазутчики к нему засланы. Вот и вся наша новость, гости дорогие, — закончил посадник. — Неловко вас просить с коня на коня, да кроме вас, помочь сегодня некому.
— Лазутчики не напутали? — спросил дядька Лука.
— Лазутчики — люди верные.
— Мы готовы, — проговорил Довмонт, однако так не хотелось ему не то что на битву, а даже от застолья подниматься. Но уж если напросился на чужой угол, изволь и дом хозяина защищать.
— Другого от тебя и не ждали, князь.
Если собрать по посаду всех мужчин, способных нести оружие, считая и Запсковье и Завеличье, то наберётся побольше тысячи. Так что город оборонить есть кем. Да если ещё Довмонтовы добавятся люди — то не так и страшно.
