- Ты уже умеешь читать? - спросила я.
- Нет, - ответила Аленка и опустила глаза.
- Тогда давай я тебе почитаю.
- Давай, - тут же согласилась она.
Я встала с горшка и достала из-под ванны букварь.
- "У", - прочитала я. - "Ше" да "у" будет "Шу", "рэ" да "ы" будет "ры". У Шуры... - на картинке стояла Шура в школьной форме со скромным букетиком астр и связкой желтых шаров - "Шэ" да "а", - продолжала я, - будет "ша", "рэ" да "ы" - будет "ры"... - и вот наконец предложение было готово.
- У Шуры шары! - радостно выкрикнула я.
Аленка взволнованно выхватила у меня букварь и поднесла его к самым глазам.
- "Ры"! - громко прочитала она и стала внимательно разглядывать изображение Шуры и что-то шептать, шевеля гу-бами.
- А сколько тебе лет? - спросила я.
- Десять, - ответила Аленка, не отрываясь от букваря.
- А мне четыре, - и я протянула ей руку с загнутым большим пальцем.
Аленка пересчитала мои пальцы.
- Ну и что?
- А то, - объяснила я, - что я скоро тоже пойду в школу.
- Ничего там в этой школе хорошего нет, - вздохнула Аленка.
- Да ладно, - не поверила я.
Мы замолчали. Стало слышно, как дядя Кирша рассказывал за стеной:
- У меня был гувернер. Гувернер - это тот, кто говорит по-французски. А рубашки я носил с золотыми запонками, и на всех носовых платках было вышито: "Куликов".
- О чем они говорят? - встревоженно спросила Аленка.
- Они говорят по-иностранному, - махнула я рукой и хотела продолжить чтение, но Аленка взволнованно попросила:
- Пойдем послушаем!
Мне пришлось спрятать букварь обратно под ванну и вернуть-ся в комнату.
Сделав благородное лицо, дядя Кирша по-прежнему стоял у окна.
- Парле ву франсе? - спросил он, увидев нас. - Уи или нет?
Аленка замерла в дверях. Она не знала, что можно говорить на каком-то другом языке. Тетя Груша печально слушала, думая, что ответить дяде Кирше. Натка энергично листала альбом с фотографиями. Все лица на фотографиях были благородными, и дядя Кирша, чтобы на них походить, выпячивал вперед нижнюю челюсть, опускал глаза и высоко поднимал голову, чтобы хоть что-то разглядеть.
- Батюшки! - воскликнула Натка и засмеялась. - Да ведь это же открытки! Самые что ни на есть настоящие открытки!
И она протянула нам раскрытую страницу альбома. К странице была приклеена черно-белая открытка, изображавшая маленького, прехорошенького мальчика, стоявшего на коленях перед елкой. На ветке сидел ангел, свесив вниз крошечные разутые ножки, и что-то читал ему по книге. На мальчике была шелковая ночная рубашка, а завитые волосы почти доходили ему до плеч. И несмотря на то, что открытка была черно-белой, кто-то раскрасил ему щеки красным карандашом.
