- Я много раз говорила тебе, Кирилл, чтобы ты не лез к ним.
- Молчать! - крикнул дядя Кирша, и его рот задрожал.
Но тут зазвонил телефон. Звонок был долгий, пронзительный. Дядя Кирша с тетей Грушей даже не пошевелились.
- Это Ленинград, - поняла наконец тетя Груша.
- Нет, - возразил дядя Кирша. - Это Натка.
- А я говорю: Ленинград!
- А я говорю: Натка!
Услышав слово Ленинград, я подбежала к телефону и взяла трубку.
- Мама, - спросила я, - а как это ты, интересно, уместилась в такую маленькую трубочку?
Мама хихикнула и попросила тетю Грушу. Я протянула трубку тете Груше, представляя, как мама сидит внутри телефона на диване, пьет кофе и курит папироску.
- Ты научила Лелю по-английски? - взволнованно спросила тетя Груша.
- Ну что ты, - ответила мама из трубочки. - Я все время занята!
Я пошла в коридор, взялась с двух сторон за дверные ручки туалета, поджала ноги и стала раскачиваться. "Спасите-помогите!"- выкри-кивала я в такт качаниям, потому что видела утром, как один из подростков толкнул дядю Киршу в грудь.
- Спасите-помогите! - кричала я до тех пор, пока тетя Груша не закончила разговор. И даже когда она села на диван к дяде Кирше, я продолжала кричать и качаться.
- Режут-грабят! - выкрикивала я. - На помощь, поскорее! - и представляла бегущего дядю Киршу и за ним - веселую погоню под-ростков с перочинными ножами и Пашей-Арбузом во главе.
И вдруг к нам в дверь кто-то робко постучал, но ни тетя Груша, ни дядя Кирша не услышали из комнаты. Стук усилился, но они снова не услышали, тогда в дверь позвонили, и тетя Груша, ворча и охая, пошла открывать.
На пороге стояла Вовкина бабушка.
- Что происходит? - испуганно спросила она.
Я по-прежнему раскачивалась на дверных ручках, но уже не кричала, потому что представила, как подростки с Пашей-Арбузом поймали дядю Киршу и заставили его петь и играть для них на ги-таре.
- Ничего, - удивленно ответила тетя Груша. - У нас ничего не происходит.
- У вас кричали о помощи, - настаивала Вовкина бабка. - Да еще так истошно. Я слышала только что!
И она попыталась заглянуть в комнату через тети-Грушино плечо.
- Это Леля, - нехотя ответила тетя Груша, закрывая собой комнату с плачущим дядей Киршей на диване. И вдруг стала холодной и надменной: Ребенок играет, разве вы не понимаете?
- У тебя ничего не болит? - тревожно спросила меня Вовкина бабушка.
Я промолчала и с любопытством оглядела ее. Она наскоро на-бросила пальто поверх махрового халата, а в руках мяла длинный шерстяной берет.
