– По-моему, еще в Турции. Мы уже давно нигде не останавливались. И кстати, сегодня воскресенье.
Кэтрин прижала руку ко лбу.
– Я как-то странно себя чувствую… Голова кружится. Пожалуй, надо поесть, только сил нет.
– Может, попробуете немножко винограда?
Кэтрин медленно кивнула.
– Разве что одну штучку…
Нэнси отщипнула ягодку, разрезала пополам и удалила косточки.
– Подержите сперва во рту, вдруг начнет тошнить.
Кэтрин сделала как велено и через пару секунд проглотила ягоду.
– М-м-м, вкусно. Можно еще одну?
В дверях появилась Агата.
– Выглядите куда лучше, – сказала она. – Простите, Нэнси, я, должно быть, не услышала будильник.
– Ничего страшного – я решила, что вам необходимо как следует выспаться после той ночи.
Агата хмуро улыбнулась и присела на краешек постели.
– Виноград – отличная идея!
– Очень вкусный, – согласилась Кэтрин. – То, что доктор прописал!
– Помню, когда мы жили на Цейлоне, я сильно заболела. – Нэнси переставила миску с фруктами на тумбочку у кровати, чтобы Кэтрин могла дотянуться. – У меня была няня – местная, ее звали Аманти. Я отказывалась есть и пить, и родители пришли в отчаяние. Она попросила у них виноград и сидела у моей постели днем и ночью; как только я открывала глаза, она совала мне ягодку в рот. И по сей день ее вспоминаю, когда ем виноград.
– Как я вам завидую! – Кэтрин оторвала половину грозди и принялась жадно заглатывать вместе с косточками. – А мое детство прошло в Лондоне. Отвратительно! Холод, смог, бесконечный город, растянувшийся во все концы… Обожаю Месопотамию – там ровно наоборот.
– А я завидую вам – у вас есть профессия, – вздохнула Нэнси. – Я хотела стать учительницей на Цейлоне, но… судьба распорядилась по-другому.
– А что произошло? – поинтересовалась Кэтрин.
– Дядю убили на войне, и мы возвратились в Англию. Папа унаследовал титул и землю в Котсволде – звучит, как благословение, но все обернулось проклятием…
Нэнси умолкла. Не слишком ли много она выдала? Обе женщины смотрели на нее выжидательно. Наверное, можно рассказать – отцу уже не повредит…
– Налог на наследство нас придушил. Мама умерла еще на Цейлоне, я была единственным ребенком и пыталась помочь отцу держаться на плаву, но ничего не вышло. Постепенно мы распродали все, что было, – поля, картины, мебель. А когда шел дождь, мы бегали по дому с ведрами, потому что крыша протекала, как решето…
Нэнси отвернулась к окну. Ей стыдно было признаться в остальном: единственной возможностью спасти дом стал выгодный брак, и она приняла предложение Феликса ради отца – который умер через месяц после свадьбы от сердечного приступа.
