– Звучит не слишком приятно!
На его лице отразилось явное облегчение.
– Наверное, я и вправду поспешила с выводами, – призналась Агата. – Особенно после того, как вы настоятельно просили не рассказывать ей о вашем присутствии…
Он кивнул.
– Я понимаю, что вы сложили два и два. С ней очень тяжело находиться рядом, если вы мужчина. Моя мать называет таких allumeuse[41].
Несмотря на свободный французский, этого слова Агата прежде не слышала.
– Эм… Что-то вроде спички? – предположила она.
– Именно. Притягивает к себе мужчин, как мотыльков к пламени, только, в отличие от пламени, делает это вполне осознанно. Даже если вы не заинтересованы, сопротивляться очень трудно. Кэтрин любит поиграть.
Макс подобрал со стола черепок, разглядывая острые края.
– Я впервые приехал сюда три года назад. Помню, по вечерам она просила расчесать ей волосы. Леонард к тому времени закрывался в кабинете. Он пришел бы в бешенство, если бы узнал – не из-за ревности, просто не выносит, когда люди бездельничают. Я пытался ей это объяснить, но без толку. Кэтрин умеет себе подчинять. А если разозлить, создает жуткую атмосферу, пропитанную ядом.
Лицо молодого человека все еще скрывалось в тени. Видимо, он боялся выдать свои чувства. Интересно, как далеко у них зашло? Кэтрин дала ему отпор или все вышло наоборот? Агате ужасно хотелось это выяснить, но лезть так глубоко было бы бестактно.
– А муж? – спросила она вместо этого. – Муж в курсе?
Макс еле слышно вздохнул.
– Леонард поэтому и женился. Слухи о ее поведении дошли до попечителей в Британском Музее. Нас финансирует в том числе и протестантская церковь из Америки: если они прознают, могут запросто дать задний ход. Попечители дали понять, что ей нельзя больше находиться здесь в статусе одинокой женщины.
– Но почему именно за Вулли?
– Потому что он – начальник. – Макс поднял голову. Взгляд у него был настороженный, словно он боялся, что их подслушивают. – Кэтрин нравится делать вид, будто она независима, однако на самом деле ей нужна защита.
Все это никак не сочеталось с образом уверенной личности, который сложился в поездке. Однако тут Агата напомнила себе, что ей уже приходилось видеть отблески настоящих чувств. В ночь, когда Кэтрин в бреду вспоминала мужа, боль в ее голосе была неподдельной; да и на утро свадьбы она, помнится, обронила, что знает, каково это, когда в твою личную жизнь вторгается пресса. Может, ей действительно была необходима надежная респектабельность, которую мог обеспечить такой человек, как Леонард?..
