- Отец Александр велел молиться, - продолжала Инесса. - Утром, как встанешь, и вечером, перед сном. "Грех, - говорит, - не молиться!"
- Молиться, бабушка? - спросила Лиза.
- Не знаю, Лиза. Я не молилась. Но ты делай, как Инесса учит, мне мать в войну то же самое говорила!
"Как же Тебе не больно?" - думала Лиза, разглядывая кинжалы на иконке. И так она молилась каждый день, утром и вечером, она решила, что старых молитв мало, и прочла еще одну, Иоанна Златоуста, числу часов дня и ночи.
- Я поняла, - сказала она Инессе наутро, - я так люблю Бога, что мне хочется плакать!
- Это от молитв, - ответила Инесса. - Когда читаешь молитву, в нее все отчаяние души вмещается!
Прошло несколько лет. Лия Ивановна сидела в учительской в поношенном платье из панбархата с Анной Елисеевной, учительницей труда.
- Говорила я вам: Донова совсем от рук отобьется! Не у меня, так в старших классах! Я сама видела, как она ходит по улицам в кепке такой со значком, и Югов с ней! Меня увидела, прошла мимо, как ни в чем не бывало. Нахальная такая. Алкоголику у магазина прямо при мне сказала: "Дяденька, дайте сигареточку!" А Югов тут же подхватил: "Не сигареточку, так хотя бы бычок!"
- Представить страшно, - согласилась учительница труда.
- Когда я их класс выпускала, они у меня с Юговым уже тогда самые наглые были! А ведь к Доновой опять не придерешься, у нее стихи в газете напечатали, а у матери ее вообще целую поэму в "Сибирских огнях".
- Да, теперь придраться сложно, - согласилась Анна Елисеевна.
- Ну ничего, у меня сейчас новый класс, там один левша. Мне родители его сказали: "Вы, Лия Ивановна, его не переучивайте. Пусть пишет и рисует, как он привык!" Но я-то знаю, как надо. Уж я ему растолкую, что к чему!
На улице, у винного магазина, Лиза встретила слегка пьяную Танечку 3отову. Она стояла под козырьком, прячась от дождя, с актером Борей и осветителем Сережей. За несколько лет Танечка Зотова совсем не изменилась, только сморщилась слегка. Она стояла в приталенном пальто с цветными продольными полосами и размахивала сумочкой на цепочке. "Эти актрисы, сколько их ни знаю, всегда одеваться умели", - говорила Инесса про Танечку Зотову. Издалека она походила на небольшой полосатый матрац, перетянутый посередине. Актер Боря ростом был чуть выше Танечки, полноватый, лысоватый, пиво любил. Осветитель Сережа - высокий, скорее длинный, чем высокий, с прозрачным, остреньким личиком. Издалека его можно было принять за отца двоих детей, если бы не Борины залысины. Танечка Зотова с двумя хвостиками, перетянутая в поясе, в сапожках чуть выше щиколотки, и Боря - румяный, с тоненьким голосом - с другой стороны.
