– Желудок. Центр. Здесь смешиваются соки.
Фрайгунда говорила с любовью, но тянула за желудок как домработница, убирающая грязь. Желудок был красно-коричневый, в тонкой белой пленочке. Я даже не заметила, когда мне перестало быть противно, но эта стадия уже давно прошла.
Гундастра проникла в желудок. Разрез. Фрайгундины пальцы-приборы залезли внутрь, раздвинули стенки.
Наши головы срослись в середине.
– Больше света, – сказала Фрайгунда.
Бея принесла налобный фонарик и надела Фрайгунде на голову.
Со лба Фрайгунды прямо в отверстый желудок упала капля пота.
– Ничего! – Она сняла фонарик. – Значит, это было что-то, что он уже переварил. – Она отдала фонарик Бее. И вышла под дождь.
Мы продолжали исследовать тело. Такое, если начнешь, прекратить невозможно. Собаки отошли вглубь туннеля.
Запах был невероятный. Такой туннель невозможно проветрить насквозь, но откуда-то шел небольшой поток воздуха. Думаю, из заложенного бокового хода туннеля, который был не совсем засыпан. Но этот поток воздуха, казалось, только усиливал запах. Мы вдруг испугались, что это может быть что-то заразное.
– Спать рядом со всем этим нельзя! – сказала Бея. Она все собрала и завернула в плед со Смекалочкой.
– У него будет могила?
Бея покачала головой.
– Антония, ты и правда слишком хороша для нашего мира. Его съедят звери.
Вечером Фрайгунда вернулась.
– Все в порядке?
– Я терпеть его не могла. Я просто за него отвечала. – Сказав это, она с улыбкой подсела к нам.
На следующее утро дождь прекратился. Мы произнесли это по очереди, чтобы новость еще больше напиталась правдой. Дождь закончился. Дождь больше не идет. Дождь прошел. Какие чудесные слова!
Мы вскочили. Мы торопились, словно это была лишь короткая пауза и нужно успеть насладиться каждой секундой.
– Я остаюсь здесь, – сказала Бея. И подняла руку на прощание.
Между деревьями висело слабое утреннее солнце – вареное яйцо в белой пелене пролившихся облаков. Скоро солнце продралось сквозь туманную завесу и осветило новый день. Он обещал быть хорошим. Стволы расщепляли свет, и он кружился множеством маленьких солнц. Пахло мхом. С деревьев капало. Птицы запели другие песни.
По большому счету, нас распирало от хорошего настроения просто потому, что за последние два дня мы не поубивали друг друга до смерти. Эта энергия делала нас готовыми кувыркаться, прыгать, летать – почти всесильными. Мы отправились купаться на запруду. Смыть дождевую слизкость. Насладиться летом. Снова стать такими юными, какими мы и были.
